— Что ты делаешь в субботу? Сможешь остаться с детьми ненадолго? У меня планы с Ми.
— Что значит, у тебя планы с Ми? Ты не можешь ничего планировать с Ми, не поговорив сначала со мной.
Я выдохнула, произнеся с сарказмом:
— Эта комбинация неудачна. Разыграй другую карту.
— Это не игра, черт возьми. У меня нет гребаных карт, Габриэлла, потому что это никакая не игра.
— Ладно, тогда я ухожу, Пэкстон. Я не хочу продолжать это. Пора нам начать думать, что мы будем делать. Думаю, технически, нам не нужен развод. По закону ты женат на моей сестре, не на мне. Уверена, при замужестве я подписала миллион документов, в которых согласилась ни на что не претендовать в случае развода.
— Уйди отсюда. Я не собираюсь обсуждать это. Скорее ад замерзнет, чем я проведу хотя бы день без девочек.
Я кивнула, глубоко вздохнув, и беззаботно ответила, ничего этим не подразумевая.
— Как хочешь, Пэкс, — парировала я, перемещая кучу белья в руках так, чтобы освободить одну из них. Словно воображаемый сдающий в казино, я бросила воображаемые карты ему на стол. Он даже опустил взгляд на эти несуществующие карты. — Роял Флэш. Ты проиграл. В субботу мы с Ми хотели поездить по приютам с фотографией Иззи. Выйдем около девяти. Спокойной ночи, Пэкстон.
Я ушла, не произнеся больше ни слова, и не услышала ничего в ответ.
От Вандера я ничего не скрывала. Он знал, что я планировала провести субботу в поисках его мамы, потому что я сообщила ему об этом следующим вечером.
Я упаковывала ланч для Пэкстона на следующее утро, когда сонный Вандер вошел на кухню. Да, я все еще делала это. Просто готовила все вечером перед сном, не желая видеть его утром. Я устанавливала таймер на кофе-машине и оставляла тарелку с выпечкой и маффинами на островке. Моя ненависть к нему не значила, что я хотела, чтобы он весь день работал под жарким солнцем без еды.
— Тетя Гэбби, — произнес тихо Вандер грустным голосом.
Я посмотрела на его грустное личико, заметив, что под рукой он держал что-то потрепанное и розовое. Хлеб, который я мазала майонезом, упал на стойку, и я пошла к нему.
— Иди сюда, малыш, — произнесла я, присаживаясь и притягивая его к себе на колени.
Его ноги свисали с одной стороны от моих колен, а голова легла на грудь. Растирая спину, я поцеловала его в макушку.
— Скучаешь по своей маме? — Я не считала нужным напоминать ему, что не помнила ее. — Я тоже по ней скучаю, Вандер. В субботу мы с Ми поищем ее.
— Можно мне с вами?
— Ни за что, приятель. Ты должен помочь мне. В субботу мы начинаем работу над водной горкой. Ты должен сказать, где хочешь сделать туннель.
Вандер взбодрился, услышав голос Пэкстона. Мы встретились взглядом, когда он поднял хлеб со стойки, положил сверху кусочек сыра и запихнул себе в рот.
— Правда?
— Ага, подожди, когда сможешь увидеть горку — на конце будет волна. Таким образом, съехав до этой волны, будешь взлетать вверх, прежде чем упадешь в воду.
Я отвела взгляд от Пэкстона, когда почувствовала розовую ткань в своей руке, подозревая, что, что бы это ни было, оно принадлежало его маме. Что-то особенное, что он долго хранил.
— Что это, милый? — спросила я.
Вандер зажал вещь между нашими телами, когда осознал, что она у него в руках.
— Это мое.
Я погладила его по спине, пытаясь убедить в том, что все хорошо.
— Я никому не скажу, — прошептала я.
Он вернул руки на колени и развернул ткань. Розовая, потрепанная футболка с пятном горчицы у воротника.
— Когда моя мама поменялась с тобой местами, вы поменялись и футболками. Она сказала, это твоя любимая футболка, и она должна вернуть ее. Она накрыла меня ею, когда я родился, чтобы ты тоже была частью моего рождения. Но теперь она моя. Я не хочу отдавать ее.
— Ты всегда с ней спал?
— Да, но не говори Офелии, она моя.
Мы с Пэкстоном обменялись быстрыми улыбками при упоминании нашей «вредной» дочки.
— Можешь забрать ее, если хочешь. Мамочка сказала, что мы должны сохранить ее, чтобы отдать тебе.
До меня дошел смысл слов, когда я опровергла его страх, что заберу его защитное «одеяло».
