— Она сказала, что, очевидно, у меня ничего не выходит. Иначе бы я не спала в своей собственной комнате. Затем я сказала ей отвалить и спросила, как же она заботится о своем мужчине, в то время как думает о моем. Сказала, что ей не выдержать того, что ты делаешь со мной, и ушла. А потом ты заставил меня пойти на ее глупую вечеринку в честь дня рождения.
— Но раньше ты никогда не ревновала. Они все щеголяли своими избалованными задницами передо мной, примерно спустя месяц после аварии это прекратилось. Теперь я понимаю почему. Ты заставила их, не так ли?
Я пожала левым плечом, пока он положил еще кусочек пасты мне в рот.
— Я не клеюсь к их мужьям.
— Кроме Лейна, — сказал он тихо. — Что значит твоя «настоящая подруга»?
— А?
— Ты сказала, они не были настоящими подругами, как ты.
— Нет, не сказала.
— Да, сказала. Ты сказала, что они «не такие, как я»[4].
— Оу, Ми. Да, я не слышу голоса, — уверила его я с легким смешком. — Ми — это девушка Ника.
— Кто такой Ник?
— Он работает с Лейном. Они помогли мне, когда ты выгнал меня на улицу.
— Я не выгонял тебя на улицу. Лейн должен был убедиться, что ты вошла в отель. Я собирался дать тебе остаться там всего на одну ночь. Где машина? Зачем ты забрала машину?
Я сделала глубокий вдох и сказала правду.
— Мне нужно было то, что находилось внутри.
— Что там было?
— Я пришлю тебе видео. Если ты считал, что я трахаюсь с соседом, почему ты позволил ему отвезти меня в номер в отеле?
— Какое видео? Я не думаю, что ты трахаешься с ним сейчас. Думаю, ты трахалась с ним до аварии. Это так?
Мой взгляд метнулся к фотографиям, и мои легкие сами по себе наполнились воздухом.
— Я не знаю, Пэкстон. Я не знаю, почему я делала многие вещи до того, как забыла кем являюсь. Мне кажется, будто я жила ложью. И не одной. Огромное количество лжи нависло над нами, и я не знаю почему. Но ты знаешь.
— Я не знаю, в чем ты мне лгала. У тебя, черт возьми, есть близняшка, ради Бога. Ты не думала, что нам стоило обсудить это?
— Не знаю, потому что я не помню. Ты скажи мне почему, почему я считала, что мне нужно скрывать от тебя нечто подобное? Я любила ее, я знаю, что любила, и все еще люблю, и я хоть убей не понимаю, почему утаила ее от тебя.
— Ты никогда не думала, что все так изменилось, потому что ты не та, на ком я на самом деле женился?
Я фыркнула в ответ на это, но знала, что он обязательно задаст этот вопрос.
— Думаешь, я Иззи?
— Я не знаю. Ты так изменилась, Габриэлла. Я совсем тебя не знаю.
— Я думаю, ты знаешь, и, думаю, ты боишься признать это.
Пэкстон покрутил мой напиток, опустив взгляд на стол. Мы какое-то время молчали, затем я забрала бокал из его руки и задала провокационный вопрос.
— Что, если я Иззи? Что тогда, Пэкстон?
В этот раз он пожал плечами и удрученно поник. Потянул руки, сделал глубокий вдох прохладного воздуха и похрустел костяшками.
— Я, черт подери, не знаю.
— Почему ты заявил на меня? Почему не мог просто поговорить со мной? Это больно, знаешь?
— Видишь ли, Габриэлла, это не должно быть больно. В этом и огромное отличие. Раньше ты не ощущала этой эмоции. Поэтому мы так хорошо ладили. У нас был уговор.
— Да, я это уже слышала. Чего ты ожидаешь от меня, Пэкстон? Чего ты хочешь? — спросила я, делая глоток своего напитка и размышляя, сделала ли его тоже Триша?
— Я не думаю, что ты моя жена.
— Думаю, ты ошибаешься, но только частично.
— Что ты хочешь этим сказать?
Не было легкого способа сказать ему то, что я должна была. Правда должна была открыться, но не этого я боялась. Мне хватало храбрости сказать ему о нашей подмене в одиннадцать лет, но я не могла заставить его поверить мне. Черт, да я сама себе не поверила бы. Я знала, что так или иначе наши жизни должны были измениться. Знала, что должна рассказать о том, что теперь мне было известно, должна была рассказать ему о Вандере и своих планах
