изменить — потерять в один миг, это, безусловно, тяжело. Она и будучи молодой не решилась на побег, а сейчас уже зрелая женщина и тем более воспринимает подобные перемены болезненно.
Палатка повелителя лишь немногим больше нашей, два на два метра, с низким потолком. Думаю, правитель не может выпрямиться в ней во весь рост. «Наверное, именно поэтому он не стал вставать, приветствуя даму», — мелькнула ироничная мысль. Я внутренне усмехнулась, готовясь отчитываться и оправдываться.
— Садись, — кивнул повелитель, указывая на постеленное на полу одеяло. — Садись и рассказывай.
И я начала рассказывать — с той самой ночи, когда пришла в детскую и стояла на балконе с сыном на руках, слыша, как одну за другой убивают женщин, и как шла потом по их крови. Рассказала про идею Нового бога, про Закатную крепость и призрак того, кого принято считать богом старым. И конечно, о том, какую роль Рагдор сыграл в нашем побеге.
Повелитель молчал. Ни одного вопроса за все время моего рассказа он не задал. Каменное лицо и сложенные на груди руки. Он не верил мне. Не верил моим словам. Но, признаюсь, прозвучавший после моей речи первый вопрос поверг меня если не в шок, то в сильное недоумение.
— Какие у тебя отношения в Дэйсом?
Мне показалось, что я ослышалась или просто неправильно поняла.
— А какие у нас могут быть отношения? — подняв округлившиеся глаза, спросила я.
— По той информации, что мы получили из крепости, вы любовники.
Я тяжело вздохнула, подавив совсем не свойственное мне желание выругаться. Это что, сейчас самый важный и первостепенный вопрос?
— Я догадываюсь, какую именно вы получали информацию, но мы с Дэйсом не любовники.
— Почему же тогда абсолютно все уверены, что ты его женщина и приплыла с ним на корабле по доброй воле?
Мне хотелось закрыть лицо руками, чтобы не видеть, и уши, чтобы не слышать. А лучше — сразу уйти. Я делала все, чтобы найти способ сбежать, я не хотела, чтобы следили за каждым моим шагом, для чего нужно слиться с толпой и стать для них своей, а не истеричкой, скандалисткой, устраивающей никому не нужные голодовки, забастовки, дебоши. А оказывается, зря. Надо было кидаться на всех с кулаками, обвинять, требовать, не стесняясь, прилюдно посылать Дэйса всеми возможными маршрутами. Что бы за этим последовало — кто знает? Зато сейчас мне бы не пришлось выслушивать слова, что я действовала заодно с убийцами.
— Может, потому, что я вела себя разумно и не лезла на рожон? Не геройствовала там, где не нужно? А просто делала все, чтобы сохранить свою жизнь и прежде всего жизнь сына? — спросила я, отчетливо слыша, как звенит от злости мой голос.
— И как же далеко простиралось твое «все»? Мы оба знаем замечательный способ, как наладить отношения женщине с мужчиной.
— Ну, знаете! После всего, что мне пришлось пройти и пережить, я не собираюсь выслушивать подобные слова от кого бы то ни было! Даже от вас! — Я вскочила, не в силах дальше находиться рядом с этим человеком. Да гори оно все огнем, он во мне нуждается хотя бы потому, что его сын не выживет без меня. Так что пусть засунет свои претензии подальше!
Я шагнула к двери, но мужчина схватил меня за руку, не давая уйти.
— Я тебя не отпускал!
— А мне и не нужно ничье разрешение! — Я попыталась выдернуть руку, но не тут-то было.
В один момент я оказалась на одеяле, только теперь лежа. Повелитель больно сжимал мои запястья, прижимая к полу, весьма двусмысленно нависая сверху.
— Я каждый раз задавался вопросом, почему ты сбежала? Я тебе доверял, доверял самое дорогое — сына, а ты забрала его и сбежала с другим!
— Мне больно! Отпустите! Сейчас я точно не сбегу! — Невероятно, но пальцы на моих запястьях разжались. И я этим воспользовалась. — Я не сбегала… — Сама не зная, что творю, я взяла лицо мужчины в свои ладони, зарывшись пальцами в длинные, рассыпавшиеся волосы. — Я делала все, чтобы вернуться. И я ни с кем не была близка.
Мне хотелось добавить «верь мне», но сейчас это совершенно лишнее, а главное, не зависящее от меня. Медленно-медленно мужчина начал наклоняться ко мне, но только не он один здесь обидчив и злопамятен.
— И сейчас сближаться не собираюсь. — Я уперлась в широкие плечи, увидев, как снова плотно и гневно сомкнулись губы. — Отпустите, я очень устала, хочу выспаться перед завтрашним тяжелым днем.
— А если не отпущу?
— Отпустите. Иначе чем вы лучше чародеев? Такого себе даже Дэйс не позволял. К тому же я сомневаюсь, что ваши воины будут любить и уважать своего командира и повелителя, если он возьмет беззащитную женщину, да еще мать своего ребенка, силой. А я стану сопротивляться, вырываться и кричать, обещаю.
— Мы вернемся к этому разговору.
Повелитель встал и вышел из палатки первым. Я, не успев перевести дух, выскочила следом и юркнула в нашу палатку, пока он не передумал. Открывшаяся картина умиляла: Панен спала в обнимку с Вовкой, мирно посапывая. Я осторожно взяла ребенка и положила рядом с собой.
