Ваша плита в основе новых фонтанов и монологов.
Так что не переживайте там, где не переживают – никто и ничего не вырвет.
Никто не вырвет Вас из-под нас, ибо мы рухнем.
Как всегда Ваш автор.
Я понял, что такое любовь.
Это вы, именно вы приходите в такое сос… сос… состояние, когда вы влюблены.
Не хватает – объекта.
Но вы влюблены, и вы кого-то находите и любите.
Через какое-то время это оказывается не тем, что нужно, потому что любовь прошла сама по себе.
В споре с великими.
Вот настало время и секса и красоты, а мир спасти не удалось.
Мы все удивлялись.
Мы живём на пятом этаже в новом доме. И во время дождя у нас капает с потолка.
Что удивительно – дом девятиэтажный.
Мы выходили, смотрели: ну точно, над нами ещё четыре этажа.
Неужели такое низкое качество строительства?
Или что-то где-то у кого-то именно во время дождя?
Мне приходилось в жизни много размышлять, и я думаю, что если и на четвёртом течёт под нами, надо будет как-нибудь спросить…
Со здоровьем не шутят.
Им гордились: такой свой, такой тихий еврей.
Ну, почти русский!
Ему говорят: вот подумай.
Он обхватывает рот рукой, упирает взгляд в стену и думает.
Просто видно – думает.
Ему говорят: вот смотри.
Он смотрит, смотрит.
Ему говорят: а вот видишь?
Он видит.
Долго видит.
Ему говорят: ну, ты же прекрасно понимаешь.
Он расплывается и понимает.
Вот такой замечательный еврей.
Ему говорят: а теперь послушай.
Всё! Он всё бросает, прикладывает руку к уху, закрывает глаза, слушает.
Всяческое такое, что ему говорят.
Я всегда избегал его посылать к такой-то матери, чёрт его знает – ищи его потом.
Ему дают листы доклада и говорят: поди проверь, что здесь по делу, а что – трепотня.
Он идёт куда-то, читает, потом приносит, карандашиком отмечает, резиночку подаёт, мол, и на ваше усмотрение.
Господи, как его у нас ценили! Ему говорят: это комедия, он смеётся… Но со слезами! Он кивает.
А если скажешь: имей в виду – он это в виду имеет.
Просто видно, что имеет это в виду.
Говорил мало.
Не говорил даже.
А кончилось то время – просто уехал.
Ему сказали: ты знаешь, кончилось то время.
Он кивнул и уехал.
Только мы были удивлены: ему что, плохо у нас было?
Он сказал: «Не знаю, я «Виагру» не слушал, я её видел. И ничего страшного в этом не нахожу. Если она кому-то помогает – ради Бога».
