Крушение пирса (сборник)

откровенность, открытость, непредсказуемость, нравились фарфоровые гончие, стоявшие по обе стороны газовой плиты; нравился зеленый «БМВ» мистера Кобба, который он любовно полировал по утрам в субботу, заботливо замазывая каждую царапинку специальным карандашом «Ти-кат». Старший брат Шона, Дилан, работал штукатуром и плотником, а в квартире у них имелся балкон, выходивший на окружную дорогу, и оттуда был виден лес, и автостоянка, и радиомачта в Баргейве, и этот вид вызывал у Дэниела куда большее восхищение, чем все то, что он видел из иллюминатора самолета, летевшего от Лутона до Пальмы. И потом, у них на балконе никаких стекол не было, и если пониже наклониться над перилами, глядя вниз, то все тело охватывала пронзительная дрожь, а колени начинали дрожать.

Выходя из лифта, Дэниел столкнулся с матерью Шона, которая собиралась куда-то уходить. Подобное положение дел тоже вызывало у Дэниела зависть, потому что его мать, отправляясь, например, по магазинам, всегда заставляла их троих – его, Пола и Элен – тащиться вместе с ней. Постарайся, чтобы Шон не вляпался в очередную историю, сказала миссис Кобб, ласково взъерошила Дэниелу волосы и нырнула в кабину лифта. И прежде чем серебристые дверцы лифта закрылись за ней, он успел заметить, как она сунула в рот сигарету и закурила.

А за стеклянной узорчатой панелью входной двери тут же возник неясный силуэт Шона, дверь резко распахнулась, и Шон завопил: А что у меня есть! Счас покажу!

Что?

Шон почему-то потащил Дэниела в комнату Дилана, на ходу потребовав: Только никому не проговорись! Это секрет!

Дэниел никогда здесь раньше не бывал. Дилан очень четко дал мальчишкам понять, что запрещает им заходить в его комнату, а он, как известно, спокойно выжимал 180 фунтов из положения лежа. Так что Дэниел весьма осторожно перенес ногу с постланного в прихожей линолеума цвета авокадо на красный мохнатый ковер обители Дилана. Там пахло сигаретами и лосьоном после бритья «Брут». Отчего-то эта комната казалась Дэниелу похожей на комнату покойника из какого-то фильма, и каждый предмет в ней был отягощен неким особым смыслом. Постеры с физиономиями комиков из группы «Монти Пайтон» и портретом главного героя фильма «Французский связной», а также плакат с надписью «Джимми Дойл круче всех!». Под разобранный мотоциклетный цилиндр была подложена свернутая в несколько раз «Дейли экспресс», но машинное масло буквально пропитало газетную бумагу, сделав ее прозрачной, как воск. На прикроватном столике стоял переносной проигрыватель с откинутой крышкой из красного кожзаменителя, а внутри виднелась забытая пластинка, и пластиковое удилище звукоснимателя застыло точно над центром наклейки с надписью «Machine Head. Thick as a Brick. Ziggy Stardust»[37].

Обещай, что никому не скажешь, – снова потребовал Шон.

Обещаю.

Потому что это очень серьезно.

Я же сказал.

Шон потянул на себя сосновую ручку гардероба, и хлипкая дверца, несмотря на магнитную защелку, слегка хрустнула и отворилась. Поднявшись на цыпочки, Шон снял с верхней полки светло-синюю обувную коробку и бережно опустил ее на кровать, застланную одеялом цвета хаки. Потом осторожно приподнял крышку, и внутри оказался револьвер, завернутый в белую папиросную бумагу, оставшуюся, видимо, от некогда купленных новых туфель. Шон вынул револьвер из шуршащего бумажного гнезда, и Дэниел с удивлением понял, что он совсем не такой уж тяжелый. Металл цвета голубиного крыла выглядел немного потертым. Сбоку виднелись слова – «Ремингтон Рэнд». По обе стороны рукояти имелись изогнутые выступы, шоколадно-коричневые и чешуйчатые, как змеиная шкура, чтобы оружие удобней лежало в руке.

Шон поднял револьвер, вытянув руку перед собой, и стал медленно поворачиваться, целясь Дэниелу в лицо. Бах, – тихо сказал он, – бах.

Отец Дэниела работал в местном плавательном бассейне – иногда в качестве спасателя, но чаще ресепшиониста. Дэниел всегда гордился тем, что его отца знают все вокруг, но сейчас был, пожалуй, несколько смущен подобной известностью. Мать Дэниела неполный день трудилась секретарем в совете графства. Отец любил читать детективы, а мать – складывать сложные пазлы. Когда ей приходилось освобождать обеденный стол для очередной трапезы, она бережно переносила недосложенный пазл, зажав его между двумя листами фанеры. Как-то раз, уже будучи взрослым, Дэниел попытается описать своих родителей друзьям и знакомым, но так и не сумеет найти нужные слова. Его родители всегда стремились быть как все, быть самыми обычными, незаметными, ни в коем случае не производить слишком много шума и не занимать слишком много места. Они не любили споры и почти не интересовались окружающим миром. И хотя взрослому Дэниелу, регулярно посещавшему родителей, частенько становилось в их обществе скучно, он все же никогда не назвал бы их скучными, потому что искренне завидовал их редкостной способности получать истинное наслаждение от самых простых удовольствий и был безмерно им благодарен за полное отсутствие склонности к эксцентрическим и весьма дорогостоящим развлечениям, которым предавались многие стареющие пенсионеры, родители его друзей.

Мальчики прошли через гостиную, и Шон, повернув ключ в балконной двери, сдвинул в сторону широкую стеклянную створку. Один шаг – и они оказались на воле, сразу погрузившись в волны уличной жары и транспортного гула. Над городом висела легкая коричневатая дымка смога; казалось, небо давно следовало хорошенько промыть. Дэниел чувствовал, как по спине стекают щекотные струйки пота.

Шон прицелился сначала в «вольво», затем – в «альфа-ромео» и заявил, что они могли бы сейчас запросто кого-нибудь застрелить и никто никогда не