«Французский связной»[54], «Серпико»[55], устроившись где-нибудь в тихом уголке. С Клэр он был предельно внимателен и заботлив.
– У тебя все нормально? – то и дело спрашивал он. – Честно говоря, меня тревожит твое состояние.
Они узнали, что в результате наводнения в Бангладеш погибло не менее 10 000 человек, хотя истинное количество погибших могло быть и больше. Атомный реактор на Фукусиме наконец-то заключили в огромный бетонный кожух, половина которого возвышалась над землей, а половина уходила глубоко в землю. Однажды Клэр через плечо Арвинда прочла заголовок: «Судьба «Алкиона» по-прежнему остается тайной», и подумала о Фрэнке Уайлде[56] и его людях, которые прятались на ночь под перевернутыми лодками на острове Элефант [57] и питались мясом тюленей и пингвинов, пока Шеклтон метался в поисках помощи.
Однажды прозвучал сигнал тревоги. Оказалось, что внутри базы неожиданно упало давление. Все собрались в отсеке «Север-1», перекрыли доступ во все прочие помещения, а затем стали по очереди их открывать и обнаружили разгерметизацию в отсеке «Юг-2». Пер с Майклом, облачившись в скафандры, зашли туда, и им потребовалось три дня и пять длительных заходов, чтобы отыскать сломанный клапан в стенной панели и починить его.
– Ничего страшного, это еще не самый сложный случай, – сказал Арвинд, словно уговаривая себя, и Клэр показалось, что он опять начал утрачивать душевное равновесие.
– Арвинд… – Она ласково коснулась его плеча, но он прервал ее, заявив:
– Да это же все просто спектакль – чтобы мы не расслаблялись и были в тонусе!
Ничего подобного ей даже в голову не приходило, она собралась было сказать Арвинду, что он несет чушь, но промолчала. Да и как она могла доказать, что это и впрямь чушь?
Какая-то комиссия, собравшаяся в Гааге, долго обсуждала судьбу «Алкиона», выслушивая авторитетные свидетельства целой армии физиков, инженеров и системных аналитиков.
Неожиданно Клэр сама попросила Майкла заняться с ней сексом. А еще ей вдруг ужасно захотелось напиться. Или взять молоток и вдребезги разнести все вокруг. Это была странная мешанина чувств, в которой она никак не могла разобраться. Она даже застонала от наслаждения, почувствовав, как Майкл входит в нее, а он накрыл ей рот рукой, опасаясь, что их услышат остальные. И тогда она укусила его за руку, причем до крови. Она впервые в жизни испытала оргазм и потом еще несколько минут словно плыла в темноте, чувствуя себя абсолютно свободной,
Отказал один из передатчиков. Пришлось отменить любое личное аудио– и видеообщение с родными. Пока они не починят передатчик, им было разрешено передавать только текстовые послания.
Майкл посмотрел «Марафонца», «Ночь охотника», «Длинный уик-энд»[58].
– Es sind Sommerferien und ich bin sehr gelangweilt[59], – сказал Арвинд. Они с Зуки продолжали заниматься немецким.
– Morgen werde ich dich zum segeln auf dem See mitnehmen[60], – ответила Зуки.
И вдруг Арвинд заявил:
– Те письма от моей сестры… Помните? Они не настоящие.
– Ты что, Арвинд? – удивилась Клэр. – О чем ты?
– О том, что эти письма написаны теми же людьми, которые пишут нам тексты для общения с прессой. Это забавные, даже, пожалуй, смешные письма, а у моей сестрицы с чувством юмора всегда было плоховато. И эти новости – тоже… ненастоящие. Во всяком случае, я нахожу их все менее убедительными. А уж нам в этих новостях и вовсе никакой роли не отведено.
Клэр принялась уговаривать Арвинда, чтобы он Перу ни в коем случае ничего подобного не говорил. Он ласково погладил ее по руке, словно это у
– Не беспокойся, Клэр. У нас все хорошо, и дальше тоже, разумеется, все будет отлично.
Пер устроил для себя в отсеке «Север-1» нечто вроде Парижского марафона на тренажере, причем начал забег именно в то время, когда за 300 миллионов километров от их базы был дан сигнал к старту. Заданную дистанцию он пробежал за три часа сорок две минуты.
Клэр постоянно нездоровилось, и, хотя никаких специфических симптомов вроде бы не было, она чувствовала, что в ее теле что-то изменилось. Пройдя все мыслимые тесты и изучив анализы, она так ничего и не обнаружила. Тогда она решила проверить себя еще раз, самый последний, чтобы уж точно быть уверенной. И оказалось, что она беременна. А ведь она была абсолютно уверена: это совершенно невозможно при постоянном приеме такого количества гормональных средств. Майклу она ничего говорить не стала и аккуратно подделывала еженедельные отчеты о своем состоянии здоровья, которые отправляла в Женеву. Ей было ясно, что родить здесь ребенка невозможно, но и мысль о том, чтобы его убить, казалась кощунственной.
Пер снова попросил ее о приватной беседе. Когда он зашел к ней и уселся в изножье ее кровати, то сперва показался ей
