Ник представил, что когда-то давно Орфей уже прошел этот путь, и чуть не завыл от тоски. «Черт возьми, неужели она не хочет ничего вспоминать?» – Он с трудом сглотнул, чуть не подавившись тугим солоноватым комком, застрявшим в горле, и негромко запел:
Ник напевал вполголоса, куплет за куплетом, с надеждой вглядываясь в ее безмятежные серые глаза. Ему казалось, что он поет совсем не ей, а маленькой девочке, которая спит. И было очень важно не напугать ее, а тихонечко разбудить. Света застыла в одной позе, глядя куда-то сквозь Ника, и внимательно слушала. Когда он закончил, ее лицо больше не казалось маской. Блаженная улыбка начала растворяться, открывая под собой живое, трепетное лицо той самой, прежней Светы, которую он так хорошо помнил.
– Ник… Это действительно ты?
– Да, Света, это я.
– Мне казалось, что я сплю… Знаешь, тут у нас ведь такие программы есть, что и не отличишь.
Ник собрался с силами и прошептал то, что еще никогда и никому не говорил:
– Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
Света шагнула к нему, Ник нежно обнял ее. Она, словно не доверяя самой себе, трогала его тело, вглядывалась в его глаза.
– Ник… И вправду живой.
Неожиданно она коснулась небольшого предмета сквозь ткань его куртки.
– Что это? – живо спросила Света.
– Догадайся! – Ник немедленно включился в игру.
– И не подумаю! – Света ловко расстегнула кнопку его кармана и извлекла предмет наружу.
На ее ладони лежал маленький фиолетовый брелок в форме самолетика. Она изумленно подняла глаза – наконец-то в них появилось хоть какое-то подобие жизни и тепла! Света улыбалась и плакала одновременно, смущенно крутя дурацкий сувенир в руках, словно опасаясь, что он исчезнет. Ник снова обнял ее и еще раз, на этот раз гораздо смелее сказал:
– Я люблю тебя, Света!
– И я.
– Что?
– Я тоже люблю тебя, Ник, – она немного отстранилась и вытерла лицо. – Ох… я так давно не видела тебя! Мы же тут не понимаем, как течет время. Часов нет, а если есть, то все ходят по-разному. Сколько прошло времени?
– Уже больше десяти лет, Света.
– Ничего себе!
Она оживала. Казалось, что даже фиолетовый самолетик в ее руках сейчас заведет свой крохотный моторчик и улетит назло всем. Света помотала головой и резко разворошила руками свою русую челку. Она никогда не пользовалась расческой и приводила себя в порядок именно так, двумя-тремя быстрыми движениями. Нику всегда нравилась эта ее манера. В этот момент Света напоминала ему какого-то забавного экзотического зверька из программы National Geografic, случайно оказавшегося рядом с ним. Прихорошившись, она огляделась по сторонам явно в поисках зеркала. Не увидев ровным счетом ничего, кроме стен, она неожиданно весело спросила:
– Ник, помнишь, как мы от ментов в Кузьминках бегали?
– Еще бы! Такое разве забудешь?
Она засмеялась:
– А дай-ка мне сигарету, Никусь! Что-то я давненько не курила, а у тебя ведь наши, оттуда?
Она быстро вытащила полупустую пачку «Мальборо» из джинсов Ника, закурила и с видимым удовольствием затянулась. Курила она, как и раньше, очень красиво, изящно пуская дым тоненькой струйкой.
– А помнишь, как мы с тобой на юг собирались?
– Конечно, Света! Ты тогда в самый последний момент соскочила! Сбежала от меня, пока я мылся… Шизгара ты, Шизгара!
Света радостно улыбнулась. Слезы на ее лице давно высохли, лицо раскраснелось. Она сделала последнюю затяжку, и родинка над левой верхней губой весело запрыгала.
– Ну так вот. Я согласна! Собирайся, Никусь, мы едем в Сочи!
…Ник с трудом сидел, стараясь не глядеть за борт. Его тошнило, голова страшно болела и кружилась. Орфей категорически запретил ему пить из Стикса на обратном пути, закошмаривая жуткими последствиями и сравнивая мутную жидкость с героином. Ник удивился, почему по дороге туда употребление ее было необходимым, а сейчас все поменялось, но у него даже не было сил задавать вопросы. А он хотел бы спросить Харона, например, где же Цербер, судя по легендам, зорко охраняющий выход из Нижнего мира. Но он чувствовал себя как перегоревшая лампочка, которую на всякий случай еще и выкрутили из плафона. Света сидела рядом с ним, гладила его руку и что-то тихо шептала, то ли Нику, то ли самой себе.
