– Изя Иерахмиэльевич, не тормози, – кивнул Руслан. – Бациллы там, в шкафу.
Изя рассматривал плакат на стене.
– Я так и знал, от жида помощи не дождешься. – Руслан отшвырнул стул и вышел из кабинета, чеканя бахилами шаг.
Изя закатал левый рукав.
– Он в прошлом году в лаборатории нассал, – вспомнила медсестра. – Я напишу в ректорат, чтобы этого придурка отчислили.
– Не отчислят! – крикнул Руслан за дверью. – Потому что я мужик!
– Мужчина-филолог – не мужчина! – крикнула медсестра. – Где там мужчина? Не вижу мужчин!
– Очки протри, овца! – крикнул Руслан. – Ты пытаешься меня унизить, потому что я не жидочек-пидорас, а настоящий грубый мужлан!
Изя прижал ватку со спиртом к пузырьку и вышел в коридор.
– Высоси, – посоветовал Руслан. – А то раздует нахуй. Года через два пойдешь на флюшку и хоба – туберкулез.
– Да ты хуйню порешь, – Изя выкинул ватку под скамейку. – Мне это манту с детского сада делают, и ни разу ничего не было.
Руслан пнул скамейку.
– Конечно, тебе ничего не будет! Жиды устойчивы к туберкулину! Его изобрел немецкий жид по фамилии Кох!
Изя вдруг размахнулся и врезал Руслану под ребра.
– Ты че, – просипел Руслан.
– На манту, ать-два! – скомандовал Изя.
Он втолкнул согнутого славянина обратно в кабинет. Там уже ждала девушка со шприцем.
– Я же говорил, что раздует, – шепнул Руслан на лекции по античной литературе.
Левые руки у обоих покраснели до самых локтей.
– Ты же говорил, если высосать, не раздует, – шепнул Изя.
– Так вы мне вкатили тройную дозу, я сразу понял, что она жидовка, – шепнул Руслан. – Когда заболею, буду на тебя кашлять каждый день.
Гой
– Я Ицхаков не рожала! Фишман Ицхак Валентинович, глупость какая…
Мама Изи намазала кусок батона маслом и шлепнула сверху кусок докторской колбасы.
– Глупость – это когда называют сына кошачьей кличкой, – ответил Изя. – Вы мне своим Васей все детство обосрали.
Он сунул бутерброд в зубы, взял две тарелки с борщом и удалился в свою комнату.
– А где рыба-фиш? – спросили там. – А где цимес? Все лучшее припрятал для себя?
Папа Изи покрутил пальцем у виска.
– Все из-за этого дружка с разноцветной бородой, – понизила голос мама Изи. – Уже месяц с синяками ходят.
– Я все слышал! – крикнул из своей комнаты Изя. – И он мне не дружок! Я ненавижу русское быдло!
– А я ненавижу пархатых! – поддержал его Руслан.
– Ну, начинается, – простонал папа Изи.
В комнате Изи что-то упало и покатилось по полу. Включилась громкая музыка, но даже она не могла заглушить матюги. Там что-то падало, скрипели ножки мебели, сыпалась штукатурка. Через двадцать минут бородатый пошел в ванную, прижимая к носу порванную майку. За ним следовал Изя, прикрывая разбитую губу.
– Не лезьте в мои дела, – предупредил Изя родителей. – Это выше вашего понимания.
– Отчего же, мы с мамой все понимаем, – ответили с кухни. – Нельзя сказать, чтобы мы одобряли. Но мы понимаем, ты таким родился.
– Да уж, родился жидом – не вырубишь топором, – подтвердил бородатый.
– Что, сильно болит? – поинтересовался папа Изи. – Он стоял на пороге кухни и разглядывал спину гостя.
– Как сказал Ямамото Цунэтомо, мужчина привык иметь дело с кровью, – надулся бородатый. – Я мужчина, а не пархатый пидорок, у которого в жилах бьется женский пульс.
– Ты не мужчина, ты гой, – Изя отпихнул Руслана от раковины.
– Мы не против того, что вы гои, – вставила мама Изи.
В воздухе повисла напряженная тишина. Только стрелка кварцевых часов издавала сухой треск.
– Мама, сколько раз тебе повторять, я асексуал! – взорвался Изя. – Ебал я и баб, и мужиков! Они мне все до пизды!
Он хлопнул дверью ванной и щелкнул задвижкой.
– Я тоже асексуал, – сообщил гой, вытирая лицо кухонным полотенцем. На полотенце остались розовые пятна. – И с вашим сыном мы не дружим. Единственное, что нас объединяет, – общая ненависть друг к другу.
– Может, вам лучше не встречаться? – подсказала мама Изи. – Мне бабушка советовала в детстве: если кто-то не нравится, просто не обращай
