С иронией, посетивший меня на мгновение, я поняла, что, хотя он всегда был красив, его красота стала еще более поразительной сейчас, в тридцать пять, чем двенадцать лет назад, когда он делал мне предложение. Изменения состояли не только в том, что Патрик окреп физически благодаря явно хорошему здоровью, а его глаза обрели необычную голубизну, особенно заметную на фоне загорелой кожи. Разница была более глубокой. Он, казалось, обрел новую уверенность в себе, и я, глядя на него за работой, отметила, что у него не только изящные, но и целеустремленные движения, которых ему недоставало, когда Патрик был всего лишь бесхитростным и неприкаянным прожигателем жизни.
На нем была рабочая одежда – старые брюки и ботинки, выцветший твидовый пиджак, а в руках – метла из прутьев, которой он сметал осенние листья с прополотого газона. Нед и Джон, каждый с маленькими метелками, помогали ему, а на другой стороне газона, рядом с коляской Элеоноры, сидела с вязаньем Нэнни.
– Патрик, можно тебя на пару слов? – позвала я.
– Конечно. – Он улыбался Неду, который топал к тачке с охапкой листьев в руках. – Слушаю.
– Без детей.
– Папа, не пора разводить костер?
– Через минутку. Я только покажу маме новые солнечные часы в итальянском саду. А ты побудь с Джоном, посмотри, чтобы он не выкидывал листья из тачки.
Мы пересекли газон, и он повел меня по дорожке к месту новой вырубки, где каменные балюстрады окружали глубокую длинную яму, которую со временем предполагалось наполнить водой. В дальнем конце в центре вымощенной площадки стоял камень, из которого он сделал солнечные часы.
– Так в чем дело? – спросил он, остановившись, чтобы провести пальцами по знакомому камню, и по этому жесту я поняла, насколько он спокоен, расслаблен, беззаботен.
Я сжимала края шали до боли в пальцах, а воздух среди деревьев стоял такой влажный, что меня снова начало трясти. Опавшие листья имели слабый сырой запах осени, а солнце над нами уже начинало клониться к заходу по вечернему небу.
– Эдит сообщила мне об обручении, – сказала я. Мне приходилось говорить, тщательно выбирая слова, потому что все они будут переданы Макгоуану. – Я рада за нее, ведь ей так хочется выйти замуж, и надеюсь, этот брак принесет ей то, что она желает. Но ты знаешь, что мы с Эдит никогда не ладили. Ты сам десятки раз говорил, как с ней трудно! Но теперь она заявляет, что после свадьбы будет часто видеться со мной, и я просто не знаю, что мне делать. Как мне избежать ссор с нею? Мы совершенно не годимся в подружки. Я думаю, Хью не понимает этого.
– Мм… – Патрик продолжал гладить камень. Я заметила, что на его пиджаке отсутствует пуговица. – Тебе лучше делать то, что говорит Хью.
– Я знаю, но… – Я замолчала, успокоилась, попыталась снова: – Патрик, я поставлена в очень трудное положение, неужели ты этого не видишь?
– Ну почему бы тебе не поговорить об этом с Хью?
– Потому что… – Мои ногти вонзились в ладони. – Патрик, я боюсь Хью. Полагаю, в один из дней он воспользуется каким-нибудь предлогом, чтобы побить меня, и я боюсь, что нужный ему предлог он найдет в моем отношении к Эдит. Я буду стараться быть вежливой, но… если я совершу ошибку – оскорблю ее, – Патрик, ты ведь не позволишь Хью бить меня? Я хочу сказать… не настолько же ты меня ненавидишь?
– Конечно я тебя не ненавижу! – удивленно воскликнул он и утешающе легонько прикоснулся к моей руке пальцами. – Я не понимаю, почему тебя так беспокоит Хью. Он тебя не тронет, если ты того не заслужишь. Хью добр и справедлив. И… я ему доверяю – пусть делает то, что считает нужным. Он очень проницателен и не из тех людей, которые совершают ошибки.
– Мы все совершаем ошибки. – Мне стало нехорошо, и я оперлась на камень солнечных часов, чтобы не упасть.
– Да если бы ты только не относилась с таким предубеждением к Хью! – воскликнул он со смесью раздражения и нетерпения. – Если бы ты только увидела его таким, какой он есть на самом деле! Он такой умный и интересный… и он любит эту землю, как люблю ее я, хотя в цветах совсем не разбирается. Его больше всего интересуют деревья, и Хью сделал превосходные предложения по фигурной стрижке. Что говорить – он единственный человек, который смог оценить мою задумку о саде. Мы часами беседуем об этом и… Сара, ты не слушаешь.
– Я должна присесть на минуту.
– Но почему ты не хочешь понять, что твой взгляд на Хью искажен? Почему ты не можешь это признать? Глупо проявлять такое упрямство.
– Ты специалист по упрямству, – услышала я свой голос, но Патрик не ответил, а через секунду, когда головокружение у меня прошло, я огляделась и поняла, что осталась одна.
Вокруг стояла тишина.
Я долго сидела, потом вернулась на газон. Нэнни увела Джона и Элеонору в дом, а Нед помогал Патрику с костром. Я посмотрела на них, а когда Нед махнул, подумала: что же мне делать? Но ответа не было, только яркая улыбка Неда и едкий запах дыма. Наконец, не найдя альтернативы, я вернулась в свою комнату, чтобы одеться к ужину.
Глава 6
В декабре приехали Томас и Дэвид, чтобы провести с нами Рождество, но, поскольку у них были свои проблемы, ни тот ни другой не заметили сразу же, что происходит в доме. Томас хотел оставить Оксфорд и изучать медицину в Лондоне, а Дэвид, которому
