– Во, точно, шпатели. Что случилось?
– Эта женщина, – рассказал управляющий, указывая на мисс О’Корен, – одна из наших наиболее ценных клиентов, вошла в банк, и вдруг из вентиляции повалил синий дым и запахло аммиаком. Она потеряла сознание. Мы вызвали «скорую», но, слава небесам, через несколько секунд появились эти врачи, однако у того, что на костылях, вдруг случился припадок. Он выбил из рук второго бутылочки с синим напитком и забрел в дым, крича, чтобы к нему не подходили, дескать, он врач, с ним все будет нормально.
Уинстон с притворным сокрушением стукнул кулаком по ладони.
– Этот напиток предназначался для деток.
Чарльз выпрямился и помог матери встать на ноги.
– В порядке ли эта гражданка, доктор… доктор Белый, в смысле, доктор Белью? – обратился Уинстон к Чарльзу, кусая губы, чтобы не рассмеяться.
– Да нет, дружище, она вроде раскочегарилась. Просто в голове помутилось от всего этого дыма, вони и других радостей. Отдохнет, выпьет чаю, и будет все тип-топ, – ответил Чарльз, который сам с трудом скрывал улыбку. – Зря только всех переполошила.
Уинстон подскочил к Фарику. Тот, полупьяный от лекарств, пытался зацепить костылями кучку стодолларовых купюр. Ему не хватало пары сантиметров.
– Давай, парень, пошли, – прошептал Уинстон, подхватывая безвольное тело друга.
– Йоу, Борзый, мы пришли, пора хватать деньги, йоу! Мисс О’Корен устроила фальшивый припадок, а у меня случился настоящий. – Фарик потянулся костылем к хранилищу. – Смотри, сколько бабла, чувак. Эй, ты что творишь, ниггер? Назад! Назад иди!
– Успокойся, ты ж вроде как доктор.
Борзый пронес Фарика мимо растерянных банковских служащих.
– Доктору Аллаху нужно на воздух.
В дверях он остановился, поблагодарил всех за помощь и напомнил о необходимости голосовать за него. Дойдя до машины, Уинстон усадил желеобразного Фарика на заднее сиденье, сложив на место его конечности, словно кукловод, упаковывающий в коробку любимую марионетку. Все его поблагодарили, а Чарли О’ приправил выражения признательности привычным сарказмом:
– Братан, ты заявился по расписанию, как поезд в Германии, но вел себя, как нюня. Всем приветушки, рад познакомиться – это чего? Надо было влететь, пистолет наголо, палишь направо и налево, как американская кавалерия.
Армелло приставил к губам сжатый кулак и протрубил в воображаемый горн:
– Тут-тудит-ту-ту-ту-ту-у-у… В атаку!
Чарли О’ согласно кивнул.
– Точно. Борзый, если ты не хочешь использовать пушку, отдай ее мне.
Уинстон шагнул от окна, продолжая держаться за дверь. Он смотрел на своих друзей: Армелло за рулем, Фарика и Чарли О’, едва уместившихся на заднем сиденье рядом с детским креслом, и мисс О’Корен. Они напомнили ему экипаж катера из «Апокалипсиса сегодня» перед отправлением вверх по реке в Камбодже, в Бронкс и бог знает куда еще. Он так и слышал голос Роберта Дюваля, перекрикивающего канонаду:
Уинстон никогда так сильно не хотел кататься на волнах. Он нажал на дверь, захлопнув замок.
– Всем пока.
– У тебя пейджер с собой, парень? – спросил Фарик. Борзый кивнул. – Тогда я тебе скину сообщение через часик-другой. Мы завалим в «Старые времена». Курнем, выпьем.
– Мы, наверное, будем в кино, так что…
Фарик хлопнул Армелло по плечу, и машина умчалась вдаль.
Всю дорогу до школы Уинстон так крепко сжимал руку Иоланды, что они чувствовали пульс друг друга.
– Ты ведь специально ударил того типа, да?
– Ну не случайно же.
– Ты знаешь, о чем я. Ты его осознанно вырубил.
Борзый задрал ногу в воздух.
– «Тимберленд» делает отличную обувь. Водоупорная, подошва нескользящая, упрочненная пятка.
– Спасибо, зай.
– За что?
– Да так…
