В квартале от них банда бродяг и наркоманов, нанятая Инес, штурмовала городские автобусы, как коммандос в Энтеббе. Раздав пассажирам листовки, они высыпали на Вторую авеню, застопорив все движение, и принялись засовывать флайеры под дворники остановившихся машин и бросать в открытые окна. Все это под оглушительный вой клаксонов. Уинстон еще сильнее сжал ладонь Иоланды, так что у нее захрустели косточки. Она была единственной реальностью в его жизни. Даже Джорди, который топал перед ними, опустив нос к земле, как муравьед, разыскивающий муравьиные гнезда, казался выдуманным.
Флаг перед входом в школу был приспущен, а точнее, недоподнят из-за заржавевших блоков. Стоявший у двери иссушенный крэком тип строил глазки девочке-подростку.
– Марвин, ты что тут делаешь? Я думал, мисс Номура наняла тебя раздавать листовки.
– Разговариваю со своей девушкой.
– Ниггер, если я увижу свое лицо в мусорном баке… – Уинстон сплюнул. – Ты проголосовал?
Марвин покачал головой, пытаясь понять, в каком Уинстон настроении. Вроде Борзый не злился, но Марвин предпочел на всякий случай держать дистанцию.
– Я же тебя зарегистрировал там, у Папо.
– Да. И раздавил мой косяк.
– Это я случайно.
– Да, случайно. – Марвин надул губы и уставился в пол, погрустнев от воспоминаний об утраченном крэке и от того, что Уинстон наехал на него при девушке.
– Слушай, ты иди, голосуй, а я отдам тебе твою двадцатку.
Марвин поспешил внутрь. Когда толстая стальная дверь школы медленно захлопнулась за ним, Уинстон повернулся к девчонке.
– Этот ниггер тебе не пара, понимаешь?
Та продолжала стоять, уперев руки в тощие бедра.
– Она ждет денег, – сказала Иоланда.
– Не надо было Марвину обещать двадцать баксов. Сказал бы просто, что побью.
Борзый отсчитал девчонке двадцать долларов. Она ушла, виляя несуществующим пока задом.
– Как быстро они растут.
– Сколько у тебя осталось денег?
– На кино хватит.
Дверь снова приоткрылась, и в образовавшейся щели показалась голова Марвина.
– Борз?
– Что ты здесь потерял? Ты же должен проголосовать!
– Я не знаю, как тебя зовут. На самом деле.
– Сумасшедший дом, – хихикнул Уинстон. Он подошел к двери и распахнул ее. – Фошей. Уинстон Фошей.
Кабинки для голосования установили в кафетерии. Дежурить там в день выборов выпало Бендито, который со скучным видом бродил возле автомата по продаже газировки. Он первым заметил Уинстона.
– Мир.
– Мир.
Инес стояла за волонтерами, глядя поверх их плеч, как глава экзаменационной комиссии. Иоланда отметилась в журнале и зашла в пустую кабинку, оставив Джорди на попечение отца.
– Мисс Номура, не давите так на них.
– Уинстон, ты не представляешь, на какие подлости может пойти город, чтобы подтасовать выборы. Я только что вернулась с пятьдесят седьмого участка, там перед входом выстроились шесть копов. Местные, особенно те, кто хочет проголосовать за тебя, не захотят проходить через шестерых полицейских даже ради бесплатного пива, не говоря уже о голосовании.
– Да ну, мисс Номура, не может быть, чтобы все было так серьезно.
– Не может? Перед пятьдесят седьмым я была в комплексе «Карвер», рядом с домом престарелых. Знаешь, где они поставили кабинки для голосования?
– Нет.
– В комнате отдыха на восьмом этаже.
– Но в «Карвере» же лифты не работают. Испокон веков.
