политики коалиций, держал свое мнение при себе. Зачем расстраивать человека, который покупает ему бутылки лучшего пива, что он когда-либо пробовал, по восемь долларов за штуку?
– У вас есть вопросы, Уинстон? – спросил Брюс.
Уинстон отпил пива.
– Да. Напомните, как называется это пиво?
– «Шиме». – Спенсер опередил Брюса.
– И ты говоришь, что это пойло варят священники?
– Монахи-трапписты, если точнее.
– Монахам запрещен секс, ведь так, ребе?
– Да, насколько я понимаю.
– Вот почему это пиво такое классное. Им необходимо направить энергию на что-то, что отвлечет их от мыслей о трахе. И это пиво очень похоже на замену. Одни молитвы не помогут держать руки подальше от члена, а голову – от мыслей о бабах. – Уинстон поднял бутылку к глазам и прочел надпись на этикетке: – «Шиме Гран Резерв». Оно даже звучит как это самое. И крепкое. Но его нельзя просто пить. Надо потягивать. Смаковать. Курить под него сигару и рассуждать о политике, как мы сейчас. Говорить всякие слова вроде «пер се» или «деприватизация банковского сектора».
– Уинстон, я согласен, это превосходное пиво, но есть ли у тебя вопросы насчет Новой прогрессивной партии?
Уинстон жестом попросил официантку принести еще пива и только потом задал вопрос:
– Э-э, сколько в вашей партии белых?
– По моим прикидкам, в НПП на сегодняшний момент белых восемьдесят – восемьдесят пять процентов.
– Черт.
– Я знаю, это число кажется диспропорциональным, но не забывайте, население Соединенных Штатов белое почти на семьдесят пять процентов, и НПП не покладая рук работает над тем, чтобы приблизиться к нашей цели – сорока процентам белых от общего количества членов партии.
– На мой вкус, это все равно на сорок процентов больше, чем нужно. Когда белый парень обращается ко мне, даже если он просто сказал: «Привет!» – я почти всегда чувствую, что со мной говорят свысока.
– Я понимаю причину ваших колебаний. Но дайте нам шанс, Уинстон. Мне кажется, что вы увидите: прогрессивные белые чуть ближе к вашим политическим устремлениям.
Официантка принесла еще три бутылки пива. Брюс наполнил бокал Уинстона, как полагается, с правильной пенной шапкой.
– Уинстон, неужели вы никогда не работали с белыми, которым могли доверять?
– В соседнем со мной квартале живет один белый ниггер, Чарли О’, но я знаю его и его семью всю свою жизнь. Если бы он переехал в квартал лет, допустим, в девять, он все равно оказался бы в моем списке подозрительных лиц, как и любой другой человек, с которым я познакомился после пятилетнего возраста.
– Выходит, вы не доверяете всем без исключения белым, которых не знаете с рождения?
Некоторое время Уинстон думал, глядя на пиво в своем бокале.
– Пожарные. Я доверяю пожарным. Никогда не видел и не слышал, чтобы пожарный не делал свою работу. Если ты заперт в пылающем здании, этот ублюдок придет и вытащит тебя наружу. И не важно, кто в доме – старик, урод, черный, умственно отсталый, – они размотают шланги и сделают свое дело. Пока они носят большие резиновые сапоги и тяжелые желтые куртки, я им верю.
Потом Уинстона понесло в философские дебри – он начал рассуждать, почему «Шиме» обязательно пить из бокалов. С практической точки зрения попытка завербовать Уинстона в Новую прогрессивную партию завершилась.
– Я просто думаю, разве оно станет хуже, если выпить его из бумажного стаканчика?
НПП придется снова идти в народ, искать какого-нибудь другого обычного гражданина, чтобы возложить на него свои надежды на разрушение власти корпораций.
– Почему нельзя дуть его прямо из бутылки?
Этот был уже слишком пьян.
19. Клевое чувство
Уинстон, мучимый плаксивыми интонациями Саймона и Гарфанкела, ерзал на сиденье «мустанга» Спенсера. Он опустил окно, вдыхая воздух и всепроникающий нью-йоркский фанк.
– Прошу, ребе, поставь что-нибудь другое, а то я тут сдохну!
– Вслушайся в мелодию, Уинстон. Забудь про Пола Саймона. Слушай Гарфанкела, братец. Гарфанкела! Разве не восхитительные ощущения?
