– Да выпей еще, – сказал Билл, – впереди ночь.
– Потом, – отмахнулась и легла.
Последнее, что помню, был вопль Эйнштейна:
– Ты куда собралась!
Мужики расправляли мне руки и ноги, но до конца расправить их не могли. Как ко мне вернулась жизнь, не помню, но она вернулась.
– У тебя уже агония начиналась! – Локоны Эйнштейна тряслись от возмущения.
Я, видимо, лежала довольная и розовая, как вампирчик. Когда встала, все оказалось наоборот. Бледная как смерть, не может ни говорить, ни ходить. Однако выпила горячий чай, обласкала, как могла, Эйнштейна за то, что спас мне жизнь, и поехала в «Рогнеду». У метро оказалась Анна, в платке и кедах. Окинула меня страдающим взором и тихо сказала. С особенной Аниной нежностью:
– Отпеваем завтра. Приходи. Марфа, новопреставленная.
И пошла домой.
Глава 3
Мое кодовое обозначение: ты ничего не знаешь. На это ответить нечего. Меня так зовут, и нужно отзываться. Знаю ли на самом деле что-то или ничего не знаю, значения не имеет. Но эту фразу мне обязательно говорят. Наверно, гораздо больше самоуверенна, чем думаю. А думаю, что очень самоуверенна.
С «Рогнедой» случились сразу три женщины. Новый главбух, пиар-директор и представитель некоей материнской компании, к которой «Рогнеда» пришла под крыло, спасаясь от обнаглевших братков и государства. Даже быковатый Коля не мог до конца защитить «Рогнеду», а он был мужиком, глубоко знающим разные внутренние защитные структуры. К трем женщинам добавились два любопытных паренька, спецы по перевозкам грузов.
Пока Аделаида вводила нового главбуха в курс дела, успела ее рассмотреть. Это была яркая полноватая дама. Из тех, у кого простые привычки и слова свидетельствуют о довольно неординарной внутренней организации. Палевый костюм дисциплинирующего покроя и карие глаза. Ничего лишнего – но весело, как и клетка на костюме, с опрятной белой полоской. И отличное ухоженное декольте. Смотреть приятно, а ей ведь уже – не будем говорить сколько.
Для себя поставила новому главбуху приоритет. То есть – всегда лучший чай, свободная линия и улыбка. Предстояли довольно плотные отношения: ксерокопирование документов, развоз писем, очереди в налоговой.
Пиар-директор была другого типа, но тоже полновата. Возрастом постарше главбуха и очень привлекательна. В ней было сочетание жесткого опыта, еще советского, и нежной беззащитности, свойственной тогдашним бизнес-леди. Здесь особенных отношений не предвиделось, но мне эта женщина очень понравилась. И она была на редкость удачно одета. Вокруг торса волновалось что-то ультрамодное и свободное, птичьей расцветки, что не каждая решилась бы надеть в офис. Из-под вискозных брючин графитового цвета длиной семь восьмых мерцали узкие щиколотки.
Представитель материнской компании была значительно моложе обеих вышеописанных дам и очень неприятной. Но, как оказалось, она знает всех основных людей в «Рогнеде», со всеми вместе училась, и чуть ли не она вдохновила Яшу на занятие бизнесом. Эту легенду никто в «Рогнеде» не опровергал, хотя все знали, что это было не так, а представитель – просто мошенница, которую пока не накрыло горе. И тем не менее все называли ее ласково, по имени, имея в виду матерное слово, внимательно выслушивали и слушались. Она, правда, была забавна, когда безответственно болтала.
Впервые увидела ее в одной из сейлзовых, за кофе с сухим соленым печеньем, рассказывающей условно смешную историю про «Циско», которых «Рогнеда» считала конкурентами. Когда представитель наконец встала, показались плоские широкие бедра и икры плебейки, ноги провинциальной неудачливой балерины. В бесформенных блузах и широких штанах она, может, и сохранила бы пронзительное ущербное обаяние, но одета была в обтяжку, а мужчины этим питались – ну, обтяжкой. Когда села снова, сквозь ткань блузки проступило пупырчатое кружево бюста, скорее всего без косточек и гелевого. Какой еще эта лярва могла носить – только «типа естественный». Представитель была высокого роста, но уже начинала полнеть, что сплющивало фигуру в талии, и в глазу оставалось дурное послевкусие истерической неловкости. Мой мозг принял отчетливый сигнал тревоги. Вместе с этой женщиной в «Рогнеду» пришли очень большие проблемы.
Загадка этой женщины была в том, что она – серое пятно. У нее действительно не было характера, хотя воля и жажда деятельности были. Серое пятно ощущалось как внезапная и не очень острая тоска, которую трудно было определить человеческими словами. Люди, заполняя серую пустоту, наделяли ее различными качествами. То молодая женщина страдает от одиночества, то одна кормит большую семью (которая к этому времени уже осталась стараниями страдающей без жилья), то единственная труженица в мужском коллективе. Все это была ложь. У лжи был ненарушаемый приоритет представителя.
Яша грозно сверкнул на меня глазом, прочитав мысли. И велел идти помогать техдиректору в копировании инструкций новых аппаратов. Кофе представителю принесла Соня. Но сделала его сама, это было дело чести. Кофе предлагала «Рогнеда» а «Рогнеда» – это Яша. Не могла подвести Яшу. Хотелось плюнуть в это кофе, благо тогда в «Рогнеде» еще не было камер безопасности, но вдруг вспомнила о христианстве и не плюнула.
В ушах грозным голосом Эйнштейна возникла фраза. С хорошей долей иронии.
– Некоторые люди обладают способностью вводить в обстоятельства, где личность раскрывается полностью. И преодолевает свое личное «не могу». Такие люди должны получать свою долю благодарности.
