Слушая главного ветеринара, весь зал приуныл. Такая эпидемия, она ведь не только разоряет село, она еще и вызывает озлоб ление и обнищание населения. Дубравин, который баллотировался от пригородных районов, прекрасно понимал, о чем сегодня там говорят люди…
И словно в ответ на его мысли, оратор с трибуны продолжил:
— Огромные проблемы возникают с поголовьем, которое содержится на частных подворьях. Единственный способ остановить чуму — это ликвидация частных ферм, расположившихся в сельских катухах. — Он употребил слово из казачьего лексикона. И Дубравин живо представил свою деревню и эти самые сараи и катухи, в которых хрюкает благосостояние села.
Докладчик закончил речь. И народ принялся задавать вопросы.
— Вы можете гарантировать, что распространение болезни не экономическая диверсия? — задал вопрос владелец и главный менеджер большого мебельного холдинга.
— Да, многое кажется странным в нынешней эпидемии. Идет она с юга, с территории Грузии, Абхазии. Но к сожалению, доказать что-либо невозможно. Мы только вынуждены защищаться. Так, в Краснодарском крае проведена полная депопуляция стада.
«Экое он словечко ввернул. Научное», — подумал Дубравин. И представил себе, что кроется за этим словом — депопуляция. Это когда забиваются десятки тысяч живых существ. И когда он вообразил этот «свиной апокалипсис», ему стало слегка не по себе.
А в это время в зале заседаний уже начала разгораться дискуссия: кто-то из депутатов озвучил самую ходовую среди населения версию о происхождении эпидемии:
— На моем участке, а я там был только позавчера, люди прямо заявляют, что чума свиней запущена представителями больших аграрных холдингов. Так они расчищают поле от конкурентов. И люди требуют, чтобы правоохранительные органы разобрались в этом…
В дискуссию, как всегда, вступили радетели за народное дело — коммунисты:
— Мы уже инициировали запрос по компенсации населению за уничтожаемый скот. Почему до сих пор не принято решение, какая должна быть компенсация за уничтожаемых животных? Это диверсия…
С трибуны, которую еще не покинул представитель сельскохозяйственного начальства, донесся ответ:
— Решение о компенсации уже принято правительством области. Она составляет пятьдесят рублей за килограмм живого веса…
— А мы не знаем ни одного подворья в моем районе, где бы эту компенсацию уже получили…
Голоса с мест:
— С населением очень трудно работать. Население находится в шоковом состоянии.
Разгорелась бурная полемика.
— Коммунисты, — начал гасить страсти Ручников, — живут в другом измерении. При чем здесь диверсия? Дело-то идет о жизни крестьян. При советской власти было то же самое. Давайте закругляться. Спасибо вам за информацию о происходящем на сельскохозяйственном фронте. Будем переходить к другим вопросам. Нам еще предстоит утвердить мировых судей.
Дубравин полистал толстенный «гроссбух». Нашел нужную страницу со списком.
В это время к трибуне вышел областной судья — маленький, «замороженный» человечек с продолговатым, как у кузнечика, лицом. И фамилия у него подходящая — Богомол. Дубравин уже немало знал и о нем. О том, что он создал систему, в которой за любое решение суда — праведное и неправедное — надо давать на лапу. Но, как говорится, не пойман — не вор. Знать — одно. А вот доказать…
За этим судьей выплыли на сцену (или подиум) кандидаты. В основном — женщины. Иван Иванович начал процесс представления этих новых вершителей судеб по очереди:
— Калинина Елена Ивановна представляется на должность мирового судьи Пролетарского района.
На несколько шагов вперед вышла молодая статная женщина, одетая по такому торжественному случаю в брючный деловой костюм, но с выглядывающей из-под пиджака кружевной блузочкой.
Дубравин машинально отметил: «Это сколько же сил и времени она сегодня потратила, чтобы принарядиться. А делов-то всего на несколько секунд! Женщины есть женщины».
Ручников тем временем задал вопрос залу:
— По Елене Ивановне вопросы имеются? Нет? Тогда голосуем.
Дубравин, как и все депутаты, нажал кнопку «за». На экране загорелся результат: «Единогласно».
— Решение принято. Поздравляем вас со вступлением в должность.
Конвейер работал быстро и бесперебойно. Не прошло и четверти часа, как все кандидаты стали судьями. Как говорится, из гадких утят да в белых лебедей.
Теперь дума перешла к основным вопросам. К голосованию по предложенным законопроектам. Здесь тоже существовал свой, уже отлаженный годами порядок действий.
На трибуну поднялся хорошо и модно одетый, красивый и ухоженный седовласый немолодой мужчина. Дубравин знал его. Это был Иван Пичугин.
