Давно уже ее отношения с Марьей Степановной Бобриной, ее первым духовным гуру, переросли в дружеские. Мастер рейки, Бобрина продолжает заниматься руколечением, сплетает японское искусство рейки с православием и стала превращаться одновременно в бизнесвумен, гадалку и ясновидящую.
А вот Людмила от рейки ушла. Во-первых, у нее нет времени. А во-вторых, ей кажется, что это дело не дает ей чего-то нужного для дальнейшего роста.
Внешне она живет спокойно. Но непрестанный внутренний поиск заставляет ее штудировать множество самой разнообразной эзотерической литературы. И ее пока не удовлетворяет ни одно из тех многочисленных учений, с которыми она знакомится. Пробовала заняться хатха-йогой, йогой тела, но ей скоро наскучили бесконечные нудные асаны. Пыталась повторять аффирмации — изменять установки сознания по методу Луизы Хей — и разочаровалась. Одно время ее увлекала дианетика Рона Хаббарда. Но люди, с которыми она столкнулась на этом пути очищения сознания с помощью так называемых одитингов, и вовсе не внушили ей доверия…
И недавно Людка подружилась с женщиной, разделявшей ее поиски с точки зрения науки. Новую подругу звали Мария Бархатова. Она была сотрудницей санкт-петербургского Музея истории религии.
Так что Людкины духовные поиски не закончились совсем, а приостановились на распутье — между религией, эзотерикой и наукой. Как у того богатыря из сказки: «Налево пойдешь — коня потеряешь… Направо… Прямо…» И она колебалась, чувствуя, что где-то рядом находится самый нужный именно для ее природы путь. «Только вот где?» — часто думала Людка, открывая по вечерам очередное сочинение по новой методике жизни. И читая опус некой вспыхнувшей на горизонте «звезды», какого-нибудь Петрова-Козлова-Свияша, она думала про себя: «Все вроде так. Но я знаю, что все настоящее делается просто. И где-то должен быть ключ к внутренней гармонии».
Наконец она собралась и вышла на улицу, где стоял ее симпатичный новый «Лексус».
С машинами была целая история. Начинала она ездить на «Ниве». Дубравин объяснил ситуацию просто: «Не жалко, если ударишь!» Ну а потом, когда уже выучилась, по очереди пересаживалась с «Киа» на «Хонду», затем на «Мазду» и вот теперь ездит на «Лексусе». Хорошая, комфортная машина. После полуспортивной «Мазды» идет мягко. Дорогу держит. И полна всяких разных штучек, которые делают езду очень комфортной.
На четвертом этаже в большом зале, где раньше была газетная верстка, построена студия и размещено оборудование. Тут и расположилась она со своим монтажером и оператором одновременно. Зовут этого малого Сергей. Несмотря на свой простоватый вид, парень интеллигентный, а самое главное — классный специалист, профессионал. Умеет работать и с камерой, и с компьютером. Знает, как выстроить кадр и сюжет.
Третий в их группе — водитель Петрович, человек тихий и безотказный. Готов ехать когда угодно и куда угодно.
Сегодня у них съемка. Людка быстро поднимается на этаж, где уже сидят ее шустрые помощники. Делает пару звонков. И командует: «На выход!»
Дело не ждет. А ждет их заведующая этнографическим музеем, в котором есть замечательная действующая русская печь-матушка. И рассказ о ней кажется Людке Крыловой чрезвычайно интересным.
На заре своей телевизионной карьеры она безоговорочно верила тем гуру, которые когда-то посвятили ее в профессию. Верила в рейтинги, в необходимость искать жареные факты. Снимать такое, отчего бы люди ужасались и переживали. Но потом, когда она переехала в провинцию, внимательнее присмотрелась к жизни, ей стала очевидна масса вещей, которые уже давным-давно проповедовал Дубравин. Она стала ясно понимать, что нашему народу не нужна вся та шелуха, которой его пичкает «зомбоящик». Что весь этот мусор из каких-то «звезд», скандалов и сплетен абсолютно бесполезен для людей. Это пена, которая дает рейтинг. А рейтинг, он как мертвая вода в сказках. Не оживляет народ, которому нужно другое. Найти себя. Свои корни.
Автомобиль «Логан» с синей табличкой «Телевидение» на лобовом стекле остановился у небольшого старинного здания. На его парадной двери красовалась надпись «Музей этнографии».
Они дружно вывалились на улицу со своими камерами, кофрами, штативами, светильниками и переходниками. Прямо на пороге дорогих «мастеров телевизионных искусств» встретила моложавая румяная женщина с озорными глазами, одетая так, как одевались в деревнях лет сто тому назад. То есть в расшитый сарафан, цветастый платок, ленты и мониста. Она живо представилась:
— Паулина Петровна, старший научный сотрудник. И ваш гид на сегодня!
Людка смотрела на ее раскрасневшиеся щеки, крепкую грудь, и ей самой захотелось быть вот такой вот хозяюшкой-хлопотуньей.
Но мечтать было некогда. Надо было браться за дело.
Договорились быстро: снимать будем вживую, в процессе. Нынче это модно, когда журналист сам пробует печь хлеб, ковать железо, запрягать лошадей или «бить баклуши».
И вот уже дружненько улеглись в поддувало поленья. Разгорелась, шурша и чуть коптя, береста. Пять минут, и печь загудела.
— Запела! — заметила улыбчивая хозяйка.
Пока печь нагревалась, набиралась жаром, Паулина Петровна, которую так и тянуло назвать тепло, по-домашнему тетей Пашей, пригласила гостей
