у могил двух великих патриархов. Помолиться от души.
Но ему было некогда. И он торопливым шагом в развевающейся на ходу рясе прошел мимо.
«Куда торопимся?» — сетовал в душе отец Анатолий.
Но через пару минут, когда впереди показалось длинное здание духовной академии, находившейся на территории лавры, наконец прозрел: «Церковное начальство не хочет огласки. А приди мы сюда, когда начнутся занятия да придут работники, возникнут у них вопросы. Разговоры. Кто? Да что? Да зачем? Поэтому и решили осматривать место происшествия с утра пораньше, когда в корпусе никого нет. Что ж, логично!»
Здесь, у ажурных воротец, которые как бы отгораживают собственно зону монастыря от учебной, его уже ждали.
«Коллеги», как насмешливо определил он своих товарищей по этому делу, сиротливо жались у забора.
Поздоровались. Мглистое утро не располагало к особенной любезности. Так что Юрков разразился недовольной тирадой в адрес тех, кто их собрал:
— Они что, думают, что мы втроем раскроем это дело? Это только в романах о Шерлоке Холмсе да в современных детективах поиски преступника — загадка и головоломка, которую решают отдельные, особо одаренные граждане. Система должна действовать! И запускается она в работу с момента возбуждения уголовного дела. Проводится осмотр местности. Устанавливается круг лиц, возможно, причастных к преступлению. Каналы сбыта похищенного. Затем назначаются экспертизы: судебно-логическая, дактилоскопическая, баллистическая, трасологическая, физико-химическая, пищевая, пожарно- техническая. Организуется целевая следственно-оперативная группа. Подключаются к розыску, если надо, другие структуры. Система! — повторяет он. — Им бы надо сейчас снять отпечатки пальцев. Для начала. Собрать какой-никакой биоматериал. Пригласить кинолога с собакой. После хищения прошло бог весть сколько времени. Может, неделя, может, месяц. Хватились! И в группе у нас спецов — ты, да я, да мы с тобою! Не считать же специалистом ее! — Он кивнул в сторону закутанной в платок фигуры, шагающей впереди.
Отец Егорий открыл входную дверь своим ключом. И они вошли внутрь довольно темного помещения неясного назначения. Скорее всего, прихожую. Пересекли его. И вышли прямо на первый этаж учебного заведения, где обнаружили двери в обеденные палаты, или, проще говоря, столовые для студентов и преподавателей. Монах пояснил им:
— На нижнем этаже столовая и женское общежитие. Девушки учатся на регентов церковных хоров.
Поднялись по крутой лестнице на второй. Тут, судя по расписаниям занятий на стенах, располагались классы.
На третьем этаже, увешанном портретами людей в церковных облачениях, приемная начальства.
Теперь они через академическую церковь прошли на противоположную сторону здания. И попали наконец в музей.
— Эти покои или комнаты, в которых мы с вами находимся, — пояснил Егорий, — раньше назывались царскими. Потому что, когда сюда, в наш монастырь, приезжали императорские особы, они останавливались именно здесь.
Экспонатов много. Они дружно двинулись от стенда к стенду. Мимо разнообразных разноцветных облачений патриархов, драгоценных тиар, уникальных книг.
В другое время отец Анатолий с удовольствием постоял бы у необычного посоха с встроенными в набалдашник рукояти часами. Или почитал бы книги первопечатника Ивана Федорова в уникальных старинных переплетах. А может, помолился бы на древние иконы, написанные на заре христианства.
Но сейчас им было некогда. И они галопом по Европам двигались вперед.
Только притормозили и застыли на несколько минут у вещей, принадлежавших нашему самому главному святому, светлому человеку, который столько сделал для нашей истории и нашей церкви. У вещей Сергия Радонежского. Простенькая схима под стеклом. Кожаные самодельные тапочки-лапоточки. Металлическое долото, которым святой орудовал, как заправский плотник. Всё здесь. Всё на месте. А, почитай, семьсот лет уже прошло.
Так дошли они до того места, где лестница прямо из зала шла вниз. Спустились по скрипучим ступеням. И оказались перед закрытой дверью.
А у двери стояла миловидная девица. У нее было белое круглое курносое лицо, длинные ресницы и русая коса. На голове — синий платочек. Одета она была в короткую серую кофту-безрукавку. И длинную юбку в пол.
А очи у нее — голубые. Но тревожные. Как у испуганной лани.
Иеромонах Анатолий — глаз-алмаз — точно заметил, как дрожали тонкие девичьи пальцы, когда она доставала из сумочки ключи от прочной дубовой двери.
За дверью оказалась большая комната — запасник музея. Здесь стояли и лежали различные предметы. Увидев их, Мария Бархатова аж привздохнула. И Анатолий, отметив ее реакцию, спросил:
— Ну, как вам пещера Аладдина?
На что она полушутя ответила:
— Собака на сене. Такие вещи! И скрыты от людских глаз…
— И где же хранилось раритетное изделие? — спросил девицу Юрков.
Девушка молча открыла стоящий в углу этакий бабушкин сундук, окованный металлическими пластинами. Показала внутренности, где лежали аккуратно сложенные предметы культа: кадила, чаши, потиры, опахала.
