– Школа – скука страшная.
Верно, а он уже и забыл, какой смертельно скучной может быть школа. Столешников улыбнулся. С детьми он никогда особо дела не имел. Своими не обзавелся, на чужих времени не хватало. Но, выходя на поле перед игрой за руку с каким-нибудь пацаном и чувствуя, как у того прямо сейчас исполняется, возможно, самая большая в жизни мечта, Юра научился уважительно относится к детским стремлениям.
Дети – это маленькие взрослые. Чем серьезней ты общаешься с ними, тем быстрее находишь общий язык.
– Ну… Да… А там… парень у тебя есть?
– Мне десять лет, какой парень?
За насмешкой над его явной глупостью в голосе Дарьи Столешникову почудилось легкое, очень женское сожаление.
– Извини, да… Я просто думал, что ты взрослее.
Неловкие паузы иногда даже полезны. Успеваешь подумать о дальнейшем так, чтобы больше не опростоволоситься. Хорошо, значит…
Ох!
Хлеб вылетел из тостера, как всегда: с неожиданным, пугающим щелчком.
Даша прыснула, глядя на оторопевшего Столешникова. И вдруг став совершенно серьезной, спросила прямо, как умеют делать только дети:
– Юрий Валерьевич, можно вопрос? Вам сестра моя нравится?
Фига се вопросы к тостам с малиновым вареньем, а?
– Она… – смущаться перед ребенком? Юра-Юра, все когда-нибудь приходится делать в первый раз. А вот как ей сказать? Хм-м… – Она… Хороший врач.
Маленький следователь сурово поджал губы, и Столешников понял, что так просто ему не отделаться. Он уже видел такое выражение лица. У старшей сестры давеча в баре. И несмотря на критический уровень алкоголя в организме, хорошо его запомнил.
– Не-не-не, в смысле, как женщина она вам нравится? Ну… вы что-то чувствуете?
Чувствует ли он что-то? Конечно! Прямо сейчас он очень хорошо чувствует подгорелый запах второй порции тостов. И…
Да что ж такое! Что ж они так громко вылетают-то?!
Он задумчиво проследил, как Даша выуживает тосты на тарелку, часто дуя на обожженные пальцы.
– Она интересная.
Ах, Юрий Валерьевич, вы еще не знаете, каким настойчивым бывает женское любопытство. Особенно когда женщине всего десять лет.
– Интересные финты у Роналду.
Согласен, Криштиану мячом крутит, как златошвейка иглой, раз-раз и произведение искусства. Но вопрос серьезный, как ни крути. И ответить на него надо и себе, и этой забавной девочке, в глазах у которой не понятная ему надежда. А детей и женщин обманывать нельзя, им от природы дано интересное качество: понимать, где врет человек, а где нет. И лапшу на уши им вешать можно только, когда они этого сами захотят, по каким-то субъективным причинам.
Так что…
– Так… Ну, хорошо. Допустим, нравится.
Почему, допустим? Она же ему действительно нравится…
Даша отреагировала легко и незамысловато: победным и радостным «Й-е-е-е-с!». Ее бурная реакция наводила на мысль, что в этой голове уже целый план составлен.
Тосты? Да, от добавки не откажется, спасибо. Еще вопросы? Хорошо, внимательно слушаю.
– Так. Еще один момент… Вы говорите, что играете в атакующий футбол, а сами какую-то скучную схему «пять-четыре-один» строите?
Столешников поперхнулся, натурально, а не фигурально. И совсем не потому, что откусил от тоста больше, чем следовало. Прожевал, покачал головой, глядя на доморощенного футбольного эксперта:
– Стоп-стоп-стоп… Нет, моя хорошая, вот тут – все. Делаем остановочку, о`кей?
Даша кивнула, несомненно довольная собой. И тут же, без остановки и какой-либо логики:
– Ок. А какой у вас номер телефона?
– Это еще зачем?
Даша отмахнулась от его строгого тона, как от назойливой мухи:
– Дело есть. Давайте, я все равно узнаю. Мне есть у кого.
Это да, есть у нее у кого. Ну, ладно, записывай.
В общем, выходил он из квартиры сестер накормленный, выспавшийся, без головной боли и с ощущением, что ждет его впереди как минимум что-то неплохое. Хотелось верить, во всяком случае, именно в это.
Утро выдалось доброе. Солнце пряталось за небольшой ливневой тучей, убегавшей куда-то в сторону гор, ветер дул легко, не обжигая жарой, ноги не
