не пропускает и выкладывается полностью.
Столешников обернулся к замолчавшему Бергеру. Наклонился, уперев в стол сжатые кулаки, веско и спокойно, очень веско и очень спокойно произнес:
– Вот сейчас у тебя появился шанс довести их до конца. Кубок с ними взять. Такое не упускают. Надумаешь, ищи себе замену в детском и выходи моим помощником. Нет…
Шарахнул кулаком по столу. Чего он его, взрослого принципиального мужика, уговаривает?
– Смотри, я тренер молодой… наломаю тут дров, разгребать устанете.
Столешников ушел и уже не видел, как старый немец, улыбаясь, долго смотрел ему вслед.
Глава десятая:
И в беде, и в бою…
Перед входом в «Барабульку» он уже не раздумывал. Бергер, оказывается, был страшнее. Механика с его ребятками Столешников… смущался куда меньше.
Рыба на вывеске смотрела понимающе.
Внутри мало что поменялось. Разве что «План Ломоносова» сменила обычная рядовая попса.
Столешников, бегло оглядев постоянную публику, направился прямиком к бару. Фанаты, оторвавшись от местного «бархатного», уставились на него с тем же недоумением, что и в первый визит. Отлично, сразу привлек внимание целевой аудитории. Где тут у нас подключиться можно? Отсутствует камрад Механик? Не беда, он сам все сделает. Готовы, господа? Хорошо, тогда слушаем…
У «Црвены звезды» отличная группировка, которая не только в стычке отстоять честь команды может, но и другое. Это «другое» Столешников врубил на полную, чтобы все слышали, как сербы поют на матчах. С чувством, с гордостью, красиво, почти понятно для русского уха.
Парни внимательно слушали: кто – забыв про пиво, кто – потихоньку прихлебывая. Они явно не понимали смысл демарша этого странного столичного гастролера. Ладно команда, те контракт подписывали, вынуждены терпеть заскоки своего тренера. Но они-то что?
За спиной кто-то предупреждающе кашлянул. Натянуто, но вежливо. Выключая музыку и оборачиваясь, Столешников понимал, кого увидит. Надо же, не ошибся.
Мрачный, злой и точно не выспавшийся Механик смотрел на главного тренера «Метеора», как солдат на вошь. Мало того, что тот повадился шастать в его бар, – черт бы с этим – место публичное, таблички «тренерам и с тренерами нельзя» не весит. Но он еще и на его, Механика, личную территорию залез. Хозяйничает здесь, музыкой распоряжается.
Нет, этого точно нужно отсюда отваживать.
– Че надо?
– Сможете так?
Механик не понял:
– Так, это как?!
– Как «Звездаши», вот как сейчас играло.
– В смысле?
Когда тебя не хотят слушать, объяснять тяжело. Но надо.
– Да без смысла, петь сможете так?!
Механик чуть отодвинулся. Поменял дислокацию на более удобную.
– Ты чего тут хозяйничаешь, не у себя дома.
Это точно… Раньше Столешников бы просто ушел. Но не сейчас.
– Зато ВЫ – у себя. Это ваш стадион. Это ваша команда. И что вы делаете в этом доме? Срете в каждом углу? Так мы и играем, как вы болеете. Вы подумайте, что вы несете с трибун? Что вы там за пургу воете?!
Столешников оглянулся на остальных фанатов, побросавших свои столы и толпой сгрудившихся поближе к барной стойке. Ударная сила, если че…
– Руки в масле, жопа в мыле, мы работаем на ЗИЛе! Так?
Молчат, молчат… правду им Столешников выкладывает, а правда, мать ее, не всегда приятная.
– Нет, главное, сидит какой-то талантище, все это выдумывает, мозг морщит. А потом такие, как вы, ходите, в тетрадочку это переписываете, учите наизусть, друг другу передаете, в сеть выкладываете. Гордитесь собой?
Гордятся, понятное дело. Поэтому и смотрят на него так, как будто он в душу каждому наплевал.
– Может, на всю страну покажут, как мы тут можем? Тебе сколько лет? Ты для кого все это орешь?
Сухой высокий парняга, лет двадцати пяти, буркнул в ответ:
– А че, молча стоять?
