Они вернулись после темноты. Нора немного поспала и теперь сидела в гостиной, где нашла и включила двухсекционный электрообогреватель.
– Ну и духота, – сказала Кэтрин.
– Ты хочешь сказать, что теплынь, – ответила Нора. – Весь остальной дом замерзает. Не понимаю, как ты терпишь.
– Центральное отопление сжирает нефть. Это старая система. Давно пора ее заменить.
Норе нравился роман, и сейчас ей хотелось, чтобы сестра оставила ее до ночи в покое. До нее дошло, что Кэтрин приятно считать, будто она чем-то помогла Норе, пригласив ее в гости. А коли ей хочется помочь, то пусть возьмет на себя и готовку, и уборку, и мойку, а ей даст спокойно почитать. Она представила телефонный разговор Кэтрин с Уной: Кэтрин добавит к списку невзгод, которые на нее свалились за выходные, забитую раковину и раскаленный обогреватель.
Вечером, когда дети ушли спать и наступила тишина, Марк спросил у Норы о видах на будущее, и она ответила, что собирается вернуться к Гибни. Она сказала, что никому пока не говорила об этом, даже Джиму и Маргарет, и Фионе с Айной не сообщила, и мальчикам.
– Скажу ближе к сроку.
По взгляду Кэтрин она поняла, что Уна уже передала ей слухи, гуляющие по гольф-клубу.
– Им повезет заполучить тебя, – сказала Кэтрин.
– Других вариантов не было, – ответила Нора. – Я ничего не знаю, лишь машинопись и стенографию, и то и другое забыла. Наверно, люди мне сочувствуют, но, кроме Гибни, никто не предлагает работу.
– А пенсией и тем, что отложено, не обойтись? – спросила Кэтрин.
– Мы ничего не отложили. У нас ничего не было, только дом в Куше, я его продала и кое-что – да, отложила на черный день, а на остаток живу. Вдовья пенсия – шесть фунтов в неделю.
– Сколько-сколько? – переспросил Марк.
– Пенсия могла быть другой, по накопительной схеме благодаря маркам от Гибни. За годы девичества их набралось прилично. Но эта пенсия дается с учетом материального положения, а тип из социального попечения думает, что у меня что-то есть. Но ничего нет, и когда он поверит, я смогу получить и ее.
– А что предлагают Гибни? – осведомилась Кэтрин.
Нора улыбнулась:
– Помните вечер, когда Билли Консидайн спросил у Марка, сколько у него акров?
– Отлично помню, – рассмеялся Марк. – Он ничего от меня не добился, и ты, надеюсь, тоже ему не скажешь. Он тужился доказать, что фермеры купаются в роскоши, а настоящие работяги – только учителя.
– У тебя правда нет денег? – спросила Кэтрин.
– Нет, но я буду работать, Джим и Маргарет оплачивают учебу Айны, а Фиона через год станет специалистом. Так что себя и мальчиков я прокормлю.
– Что ты думаешь о Донале? – задала Кэтрин новый вопрос. – Он слова не вымолвил, как приехал, и тетю Джози беспокоит его речь.
– Он стал заикаться, – согласилась Нора. – И очень переживает из-за этого. Но я его не трогаю. Надеюсь, это временная напасть.
– Может, сводить его к логопеду?
– Ты знаешь, он совершенно не заикается, когда разговаривает с Маргарет. Болтает с ней как ни в чем не бывало. Он к ней привык, вот я и верю, что он просто перерастет проблему.
– Маргарет его любит, – сказала Кэтрин. – Помнишь первое лето в Куше, когда она каждый вечер приезжала его повидать? Даже если он спал, садилась у кроватки и ничего не делала, только смотрела.
Норе стало грустно при воспоминании о том времени. Перехватив взгляд Марка, она увидела, что он глядит с состраданием. Она пожалела, что позволила им расспрашивать про ее жизнь.
– Ты уверена, что справишься у Гибни? – спросила Кэтрин. – То есть не рановато ли?
– У меня нет выбора. А конторой заведует старая кошелка Фрэнси Кавана.
– Фрэнси Кавана? Мы называли ее Пресвятым Сердцем, – сказала Кэтрин. – Не знаю почему.
– Видела бы ты Пегги Гибни. Вот кто барыня – побольше, чем твоя Дилли. Такая, еле ходит пешком.
– Дилли – барыня? – спросил Марк.
– Барыня, Марк, – ответила Нора и посмотрела на Кэтрин.
– Она сказала, уходя, что ты отлично выглядишь, – сообщила Кэтрин. – Должно быть, оценила прическу.
– Я ждала, когда ты выскажешься.
– В Килкенни есть одна волшебница. Мы все за нее ручаемся. Серьезно, в следующий раз я затащу к ней, хотя бы просто обсудить варианты.
