История моего брата

– Что я такого сделал, что вы так разозлились? – усмехнулся я.

Девушка ответила, что я действую ей на нервы, что перехожу границу и вообще она ни разу в жизни не встречала такого вредного человека, как я. Сейчас она встанет и уйдет отсюда и постарается никогда больше даже не вспоминать об этом визите. К тому же с чего это я вдруг настойчиво отказываюсь отвечать на вопросы о моем брате Мехмеде? Можно подумать, из простого желания защитить его? Будто это у него была связь с Арзу, и поэтому я не желаю говорить, где он сейчас находится, и пытаюсь это скрыть.

В сердцах произнеся все это, она запихнула диктофон в сумку, вскочила и направилась к выходу. Я вежливо открыл перед ней дверь, ей не пришло в голову пожать мне на прощание руку (и хорошо!), она даже не сказала «до свидания». Но едва она сделала шаг, как я тихонько проговорил вслед:

– В том доме находился еще один человек.

Она остановилась. Выждав какое-то время, девчонка, не поворачиваясь ко мне, спросила:

– В каком доме?

– В доме Арзу и Али. Возможно, именно он и даст ответ на ваш вопрос об убийстве из-за любви и ревности.

Она повернулась ко мне. Глаза ее сверкали. Она яростно смотрела на меня.

– Кто же это? – спросила она.

– Вот и попытайтесь узнать. А если не получится, то приходите сюда после обеда. Я вам расскажу очень интересную вещь. Вы просто изумитесь.

– Прийти еще раз? Ну уж нет. Вы, наверное, совсем с ума сошли. Я сюда шагу больше не сделаю.

Я расхохотался и повернулся к своему псу.

– Керберос, – сказал я, – давай вежливо попрощаемся с нашей разгневанной гостьей.

Керберос весело залаял в ответ и помахал хвостиком. Девушка заметила:

– У вас все старинное, даже кличка собаки. Это и есть тот самый Керберос?

– Да, – ответил я.

Так я их познакомил.

3 Подрезанные уши Кербероса, Светлана и проявление гнева

Уже долгое время Керберос охранял мой дом. Он не обладал тремя, пятью либо семью головами, как его мифологический тезка Цербер, но его единственная огромная голова была такой страшной и уродливой, что хватало одного его взгляда на неприятного гостя, чтобы тот сделал ноги. Пес был огромным. Так как он не помещался в будках фабричного производства, то мне пришлось пойти к плотнику и в итоге заказать настоящую собачью виллу.

Керберос, уши которого были подрезаны, чтобы в случае борьбы волки не смогли схватить его за уши, был самым огромным экземпляром кангала – турецкой пастушьей собаки – и выглядел сущим чудовищем.

Пока я провожал журналистку, пес бросал на меня взгляды, словно желая сказать: «Ну, ты опять молодец». Я знал, что девушки ему нравятся, и приходы Арзу ему тоже нравились. Сейчас было видно, что он очень доволен визитом этой девчонки. На Хатидже-ханым, конечно, он так не смотрел. Мошенник делал такую морду, будто он ее и женщиной-то не считает.

– Нечего так на меня смотреть, – сказал я ему. – Это была просто журналистка.

В ответ пес осклабился, и только я знал, что это означало всего лишь улыбку. Остальных его оскал просто пугал. Потом он наклонил голову и лег на землю. Этот пес был хитер как лис. И меня он понимал очень хорошо.

Вернувшись в дом, я вновь пошел в Комнату Ревности и какое-то время размышлял, что мне делать. Может быть, стоит выйти и отправиться на место преступления? Но там, должно быть, работали полиция и прокурор, так что в моем приходе не было никакого смысла. Они, так или иначе, когда-нибудь постучатся ко мне и позовут на допрос. Так что лучше всего оставаться дома.

Я решил, что будет лучше, если я надену не свою домашнюю одежду, а брюки с рубашкой. Так что, когда за мной придут, я буду готов. Я направился к шкафу. Из отделения, на котором красовалась надпись «Двадцать пять градусов и выше», я выбрал серые брюки, а к ним – белую хлопчатобумажную рубашку. Из отделения для обуви достал легкие мокасины и надел без носков. Мокасинам было самое меньшее двадцать лет. Ведь я, как уже говорил, жил на свою пенсию довольно стесненно, едва сводил концы с концами, а деньги вкладывал только в дешевые издания книг, как правило, из вторых рук. Я очень люблю свою старую одежду, и, когда мне приходится покупать что-то новое, чувствую себя не в своей тарелке. Особенно я не могу терпеть этикетки новых рубашек. Они натирают затылок, и мне хочется тут же сорвать рубашку с себя. А новые ботинки натирают мне ноги.

На кухне я достал из холодильника кусок мяса, зелень на салат и принялся готовить обед. Я стараюсь есть пищу простую, но питательную. Обычно в