убийства. Английский король Эдвард из-за любви отказался от престола, и Пушкин – погиб на дуэли, и Клинтон из-за небольшого приключения рисковал своей должностью, и Оскар Уайльд попал в тюрьму…
– Все верно, – улыбнулась она, – если смотреть с этой точки зрения, то любовь действительно опасная штука.
– Да, конечно. Любовь лишает человека воли, поэтому опасна. Она начинает управлять тобой, ты теряешь логику и не можешь проявить рассудительности. Любить кого-то – значит, шагать по краю пропасти с завязанными глазами. В конце могут оказаться и смерть, и убийство, и самоубийство.
– Ох, ну откуда же вы столько знаете? – выдохнула она.
Я улыбнулся. Я сказал, что по правде очень не люблю слово «любовь»: в наши дни она давно стала предметом торга. И тогда девушка спросила меня, каким словом следует называть настоящее чувство.
– Арабы называют его «гарам». Именно оно заставляет людей совершать безумные поступки. Оно отличается от обычной любви. Это «ЧЕРНАЯ СТРАСТЬ». Такое чувство опасно.
На какое-то время между нами воцарилось молчание. Она чертила что-то на песке веткой, а потом сказала, что, так как я не читаю газет, то я не в курсе, какие новости выходят каждый день, а стоило бы знать, потому что слова «любовь» и «убийство» постоянно соседствуют. Вот недавно один пожилой человек убил семью своего соседа, потому что влюбился в его маленькую дочь, так что если говорить с этой точки зрения, то, конечно, я прав.
– Гарам – самое опасное человеческое чувство, – повторил я.
– Тогда самая безопасная любовь – эта ваша
– Вот теперь ты меня поняла. Пойдем поплаваем.
Она осторожно вошла в воду, словно боялась маленьких волн, набегавших на берег. Каждая волна вымывала песок из-под наших ног, и это вызывало легкое ощущение щекотки. Девушка смеялась, прыгала, выбегала на берег, когда поднималась большая волна, и напоминала маленькую девочку, играющую с водой. Глубоко она заходить не стала, несмотря на то, что я настаивал. «Я не хочу мочить волосы», – объясняла она.
Она так говорила, но было очевидно, что она просто боится воды. Тем не менее я заметил: преодолевать свой страх, шаг за шагом двигаясь к тому, что пугает, стало у нее привычкой. Казалось бы, она каждый раз сдает экзамен на смелость. Если бы мы еще раз поехали на море, она бы непременно заставила себя зайти глубоко.
Мы пообедали в одном из рыбных ресторанчиков на берегу. Официант был мне знаком. Вначале я спросил у него пива, а затем попросил перечислить, какая рыба есть в меню. Произнося названия различных черноморских рыб, официант упомянул и камбалу, но добавил, что есть только совсем маленькие особи, потому что сейчас на камбалу не сезон. Журналистка никогда раньше не пробовала камбалу и спросила, какова она на вкус.
– Это примерно, как фуа-гра, только из моря, – сказал я.
Она рассмеялась шутке, но камбала, которую вскоре принесли, ей тоже не понравилась.
– Тут совсем нечего есть, – наморщилась она, – сплошные кости.
«Как же тебе сложно понравиться, – подумал я про себя. – Вот уж, наверно, доставила ты матери хлопот в детстве, да и сейчас наверняка не подарок. На все кривишь губы».
Мы вышли из ресторана. По дороге попался буфет, и я купил ей гамбургер. Девушка с аппетитом жевала булку, и по лицу ее расплывалась довольная улыбка. Было ясно, что она очень голодна. Когда зазвучал полуденный намаз, она внезапно подняла голову, будто о чем-то вспомнила.
– Уже поздно! – воскликнула она. – Мне нужно найти автобус или маршрутку до Стамбула.
– На самом-то деле я смогу отвезти тебя в Стамбул на своей развалюхе, – предложил я. – Так будет удобнее и спокойней, но…
Она молчала, ожидая продолжения.
– …Но только если ты и этим вечером останешься у меня. А я тебе расскажу самую великую в мире историю любви.
– Ну уж нет! – возмутилась она. – Ни за что на свете! Родители беспокоятся, а завтра мне нужно в газету. Ни за что!
– Ну хорошо, – пожал я плечами. – Давай поедем, заберем твою сумку и айпад, и я тебя отвезу.
Какое-то время мы не разговаривали. Когда доехали до дома, и я открывал дверь, она как бы невзначай спросила:
– А что это за история?
Я ответил, что это история моего брата.
– Вашего брата-близнеца, – уточнила она. – Вы же не хотели о нем говорить. Так что с ним произошло?
– Чего только с ним не происходило.
Она с любопытством смотрела мне прямо в глаза.
– Страстная любовь, – продолжал я. – После нее мой брат так и не оправился.
– Но он же не умер?
– Нет, не умер. Я тебе уже рассказывал, что с тех пор он колесит по миру, а мне присылает по электронной почте фотографии тех мест, где побывал. Последнее его письмо пришло с берегов Индийского океана, в нем он написал, что скоро вернется и заедет ко мне.
