Папа и мама, правда, планировали завтра продать куколку, но до завтра еще было время, и девочка сладко спала, прижав щекой свою мечту и надеясь, что Барби не продадут так быстро…
— Как ты там, Кэт? — спрашивала Маша Барби.
— Ничего, — терпеливо отвечала Кэт, — тут почему-то идет снег…
— Хочешь вернуться ко мне?
— Да не знаю… Ребенок будет утром плакать…
— Не беспокойся, я подсуну им вместо тебя другую, новенькую… И она никуда не денется от ребенка. Тебя можно украсть, ты такой создана, а я дам девочке куклу-нетеряйку.
И Кэт вернулась к Барби Маше в кукольный домик, на подоконник к деду Ивану — на свою беду…
Дед уже сладко спал (без подушки, правда, он положил под голову старый свитер), а Барби Маша и Барби Кэт спать не могли — они знали, что готовится нечто страшное.
Барби Маша уступила Барби Кэт свою постель, а сама легла на диване (гостям ведь отдают все лучшее).
Вскоре произошло маленькое, но зловещее событие — из здания телецентра выскочила красная и распаренная, как солдат из бани, тетка: она махала руками, пытаясь остановить такси, а потом плюнула ему вслед (у такси сразу спустилась шина) и вдруг подпрыгнула, хлопнула себя руками по бокам, и тут же мини-юбка у нее повисла сзади хвостом, на ногах появились короткие черные штанишки, а на плечах рваная шаль — и, взмахнув этой шалью, лохматая ворона снялась с места и криво полетела, как кусок мятой и драной черной копирки.
Завидев внизу дом деда Ивана и знакомое дерево с гнездами, ворона выпустила ноги не хуже, чем самолет шасси, повертела головой и в недоумении села в свое совершенно пустое (опустошенное Чумой) гнездо.
— Где мое имущество? — гаркнула она.
Разбуженные соседки-вороны заорали, что тут был разбой, большой грабеж и шмон по всем явкам, из хат было похищено все у всех, «а не только у тебя», кричали всем скопом вороны — они считали Вальку приблудной иностранкой и вообще слишком умной и искренне не любили ее.
Кстати, есть люди, которых все любят, и люди, которых не любит никто, — и угадайте, кому приходится хуже?
Валька, добавим, презирала тех, кто ее не ценил, то есть все человечество и всех волшебников мира, а также всех животных, считая их полными ничтожествами: дур птиц, зараз насекомых, нахалок мышей, тупых, как валенки, рыб и наглых, как танки, ослов, не говоря уже о таких выродках, как кошки и собаки.
Самое интересное, что ей никогда не было никого жалко!
И жилось ей, как мы видим, превосходно.
Хотя ее тоже никто никогда не любил и не жалел.
Такая вот загадка природы.
Итак, ворона Валька сидела в гнезде носом вниз и смотрела на темные окна деда Ивана: все форточки были закрыты.
А такой премудрости, чтобы проникать в чужие запертые помещения, ворона не набралась еще, долбя сухую корку науки, — или у колдуна Амати вообще не было полезных советов на тему воровства и грабежа.
И сейчас она долбала эту корку, как дятел, громко и настырно.
Вороны закаркали:
— Кончай метелить это дело!
И много еще всяких выражений они вспомнили, но Валька вдруг сама себе кивнула и спрятала корку за щеку.
Она поняла, что надо делать.
Тут же она камнем упала вниз, на мостовую (вороны закричали: «Туда тебе и дорога!»), и обернулась крысой.
Она протиснулась в отдушину подвала, чувствуя себя превосходно в новом обмундировании.
Было так легко, так свободно, Валька ощущала под носом чудные торчащие фонтаном усики, сзади струился длинный хвост, сама Валька была покрыта серым бархатистым мехом… Блеск!
Валька даже потеряла представление, где она находится и зачем сюда пришла.
Она чувствовала себя прекрасной дамой среди ночи.
Кстати, тут же загорелись зелененькие огоньки такси — этих такси было много вокруг, целая стоянка, и Валька даже грациозно подняла лапку, не соображая, какие такси могут быть в подвале пятиэтажки!
Немедленно парочка такси подъехала к ней в темноте и укусила ее за ногу.
Здесь бы Вальке и пришел конец (эти зеленые огоньки, разумеется, были кошачьими глазами, в подвале обитали мама-папа и их дети от первого по седьмой брак).
Однако Вальку спасла ее природная находчивость, которой ее снабдил мастер Амати при рождении.
