опубликована, был одним из самых счастливых в его жизни, то встреча с ирландским поэтом, которым он восхищался на протяжении стольких лет, была не менее волнующей. Они сидели при зажженных свечах, Фрост цитировал стихи Йетса.
– Зачастую я могу определить, когда то или иное стихотворение создается с легкостью, – говорил Роберт. – Подобно «тающей льдинке, что сама собой скользит по раскаленной печи».
– Нет, – возразил Йетс, – то было трудное время… Когда я в Лондоне, по понедельникам, к вечеру, у меня обычно собираются… я принимаю. Всегда буду рад видеть вас у себя.
Роберт тут же написал об этом в Америку. Успех ему был обеспечен.
10
Это здесь, в Англии, Роберт познакомился с американской поэтессой Хильдой Дулитл, Фордом Германом Хьюффером, писавшим под псевдонимом Форд Мэдокс Форд, Ричардом Олдингтоном, Рупертом Бруком, Ласкеллесом Аберкромби.
Сеть наполнена информацией о Фросте. В библиотеках целые полки отведены воспоминаниям, мемуарам, биографиям, исследованиям, поэтическим сборникам. Полвека уже спорят, негодуют, отстаивают свои позиции, приводят исторические факты, пишут исследования – поэты, студенты, литераторы, историки. Кем был? Каким был? Поэт, любовник, муж, отец, учитель; добрый, преданный, заботливый, друг, ментор. Или – деспот, жестокий эгоист, эгоцентрист, маниакально стремившийся к славе, расчетливый позер?
Поэт создал себя. Стал ли счастлив? Успешен, да. Любим? Спланировал, прочувствовал – да; там начало, судьба, моя тропа. Посмеивался, когда его хотели на чем-нибудь подловить, получал удовольствие от конфронтаций. Не желал разоблачений. Жаждал славы, оттачивал строку: поэзия должна быть простой, разговорной, прозрачной. Стихи – разговорный жанр. Поэзия стремится звучать.
Глава пятая
Дерри
1
Джейк и Джейн беззаботны – как птицы небесные. Рука об руку, душа в душу. Наслаждение быть вместе, не стремиться ко многому, путешествовать, делать что душа пожелает, если душа чего-нибудь еще желает. Джейку за восемьдесят, а Джейн совсем девочка, почти на три года младше мужа. Но Джейн больна. Это болезнь памяти – ум отказывается впитывать новое, сохранять недавно пережитое.
Люба очарована этой парой. Они не представляются ей старыми, лишь слабыми, трогательными. Познакомилась с ними, когда работала ведущей в агентстве по уходу за пожилыми. Пришла посетить клиентов, а в перерыве между визитами оказалась на лекции. Джейк – профессор, доктор наук, преподавал в Йельском университете, в Гарварде, еще где-то. Отовсюду его увольняли. Это было давно. Преподавать уже не надо, работать не надо, но Джейк гордится нонконформистским прошлым. «А почему увольняли?» – спросит наивная Люба. «Да потому, что хорошо преподавал. Академическая среда – это ого-го! Там ошиваются те еще ребята!»
Профессор Джейк написал книгу о Роберте Фросте. А пенсионер Джейк читает лекции о любимом американцами поэте. Он-то и пригласил Любу поехать с ним на ферму Фроста.
Едут в автобусе, Люба с мужем, конечно, а иначе-то как? Роберт исчез. Не появляется с тех самых пор, как познакомилась с профессорской парой; с тех пор, как стала жадно о нем читать, исследовать, собирать информацию, бороздить Интернет, расспрашивать…
– Ха-ха! – громогласит Джейк. – Они-то думают, что заполучили эдакое буколическое чудо, фермера-поэта, доморощенного философа… Природы он боялся, ненавидел, можно сказать, природу; в его поэзии природа угрожает, разрушает и, наконец, убивает. Ты почитай, почитай его повнимательней, Луба (так он произносит ее имя).
Чем-то пришлась эта иммигрантка американскому профессору – то ли интересом к Фросту, а может, настойчивыми вопросами. Спрашивает и робеет. В день знакомства Джейк отметил ее присутствие – Люба оживляла лекцию своими наивными вопросами (в аудитории дремали немногочисленные старички). Согрела искренним интересом своим – к Фросту и самому профессору. Все, что ценит он: подругу свою хрупкую Джейн да знания, профессорскую привычку (не шутка, более пятидесяти лет) учить. Впрочем, что нужно пожилому человеку? Внимание, забота, интерес. Слушатели. А она слушала, слушала.
– Элинор, жена его, что с ней происходило? Почему все сложилось… так?
– Элинор ненавидела Фроста. Ненавидела настолько, что, умирая, не пустила к себе. Хотя в этом наверняка отчасти вина Лесли, единственной их выжившей дочери… Уверяла, что своим эгоизмом отец убил мать. Он ведь прощения хотел просить…
– Почему?
– Почему-почему?.. У Фроста был завидный сексуальный аппетит, хе-хе, кхм… Она же не очень это любила, не хотела… И детей больше не хотела. Если внимательно читать его стихи, можно поверить, что Фрост бил свою жену. Тем не менее дети всегда это отрицали. Не было синяков, следов от побоев, полицейских протоколов. Впрочем, в те времена дела обстояли совсем не так, как сегодня. Семейные проблемы решались потихоньку, под сурдинку.
– Он женился на ней насильно?
– Нет, зачем? Уговорил, уломал. Возможно, любила она его… Хотел покончить с собой, когда она ему в первый раз отказала. Элинор готовила себя к тихой, размеренной жизни со священником, каким был ее отец. Вместо этого заполучила Роберта. – Профессор делится своими знаниями отрывисто, бросает
