Студенты и Женечка не появились.
«Передумали, видать, – угадав мысли Андрея, сказал Юрич. – Молодняк, чего ж… Наши-то перекаты в силе завтра?»
«Да, да!»
Перекаты, он знал, на Каа-Хеме – Малом Енисее. Если пройти через парк, мимо стадиона «Хуреш», еще немного вверх по реке, то выйдешь на них. Несколько гряд подводных камней, которые поток минует хоть не с большим, но ощутимым усилием. Не злясь, но сердясь.
Для опытного сплавщика они, конечно, детский сад, но все равно нужно было поработать, чтобы преодолеть…
И Андрей опять долго не мог уснуть. Представлял, как ловко он управляется с веслом, со своим телом и получает от Юрича уважительное: «Не-пло- охо».
Утром плотно позавтракал, будто собираясь в долгий поход. Сложил в сумку несколько бутеров с колбасой, бутылку воды, запасные носки, трусы. «На всякий случай».
Вышел из квартиры, закрыл дверь на оба замка. Постоял в какой-то нерешительности. Очнулся, хмыкнул, побежал по бетонной лестнице вниз.
Борис с необычно для себя сосредоточенным видом помогал им собираться. Тоже как в долгий и опасный путь отправлял.
«Жилеты не забудьте».
И когда Юрич с Андреем готовы были взвалить на плечи огромные, высокие рюкзаки-чехлы, явились те студенты. Не все. Но Женечка была. В синем спортивном костюме, ветровке, кроссовках. Рыжеватые волосы собраны в хвост. Не на каблуках она оказалась совсем невысокой, коренастенькой, но от этого – удивительно – еще более соблазнительной. Румяная, как сдобка из духовки. У Андрея в буквальном смысле сперло дыхание. С трудом толкнул воздух в легкие. С ним такое случалось, когда готов был влюбиться.
«Ну как, целы наши байдары?» – спросил серьезный юноша Денис.
«Целы-то целы, – начал Юрич. – А вы прям сегодня отправляетесь? Я вам инструктора готовлю».
«У нас свой нашелся. – И Денис, как в каком-нибудь плохом, по дешевому сценарию фильме, высунулся за дверь, позвал: – Борис Гельмутыч, вами интересуются».
«Иду-иду».
И вошел, прихрамывая, сопя, квадратный седой старикан. Такому на лавочке у подъезда сидеть, а не по порогам… Но Юрич бросился к нему, схватил руку, затряс, приговаривая чуть ли не благоговейно:
«Борис Гельмутович, даже и не думал… Вот это да! Вы откуда?»
«Да решил места юности навестить. А племяш, Дениска, уговорил с ними скататься. Катер через час отправляется, нас подкинет. Попелёхаем на дикую природу».
«Ра-ад, ра-ад, – повторил Юрич, никак не отпуская руку старикана. – Борь, – обернулся к помощнику, – познакомься. Я тебе о Борисе Гельмутовиче столько… помнишь? Хе-хе, тезка ваш, толковый… Андрюх, познакомься…»
Андрею Юрич об этом человеке не рассказывал – наверное, не успел еще. И теперь быстро сообщил, что это один из тех героев, что в шестидесятые годы обследовали верхнее течение обоих Енисеев, составляли топографические карты, изыскивали лучшие места для прокладки дорог…
«И где вы сейчас, Борис Гельмутович?»
Старикан потускнел:
«В Новосибирске… Каменные джунгли, как говорится… Все думал переехать, а когда на пенсию вышел, уже и здоровье кончилось. Но, – спохватился, – кой-чего еще могу. – Взял стоявшее поблизости весло, покачал на весу. – М-м, удобное, легкое. Новые материалы…»
Андрей наблюдал за этой встречей, слушал, и фантастическая – всерьез он не думал, что без опыта станет инструктором группы, – но крепкая, точно густым маслом нарисованная картина, на которой он, Андрей Топкин, сидит в байдарке, а за спиной у него – Женечка, и он мастерски работает вот этим веслом, дает ей время от времени короткие команды, стала осыпаться. Осыпаться, как картина из песка. Побежали, побежали струйки, съедая прекрасный сюжет.
Глянул на Женечку. Она, улыбаясь широко и чисто, по-детски открыто, смотрела на двух немолодых, давно не видевшихся товарищей. Жалких и трогательных в своей радости… Поймала взгляд Андрея; улыбка на мгновение исчезла, сменилась чем-то вроде испуга, а потом появилась снова. Но уже другая, какая-то сожалеющая. Типа да, жалко, что нам не удалось отправиться вместе, очень жалко… И стала словно бы удаляться от Андрея, медленно уплывать.
Он перевел глаза на одного из парней, потом на другого, третьего, пытаясь определить, кто из них мог бы быть ее другом… Нет, наверняка никто. Так, однокурсники.
Захотелось подойти к ней, взять за руку, притянуть к себе. Захотелось так сильно, что он отвернулся, схватился за стеллаж со шлемами, спасжилетами.
«А Кызыл-то не тот стал, – говорил Борис Гельмутович, – что-то ушло… Важное что-то».
«Ваш дух ушел, – отвечал Юрич. – Вы же романтики были, да и мы. А теперь…»
