Человек в темно-красной форме вздохнул утомленно:
«У нас сведения, что вы занимаетесь незаконной предпринимательской деятельностью, которая может повлиять на санитарное благополучие ваших соседей».
«Это каким же образом?»
«В плане ветеринарной опасности, допустим… Позволите пройти?»
«Не позволю. Есть ордер на обыск?»
Милиционеры стояли истуканами, а человек в темно-красной форме снова вздохнул, но теперь не утомленно, а с угрозой:
«Будет, все будет».
Может, тогда еще было не поздно договориться, обсудить, упросить снизить проценты… А Михаил, получилось, спустил с лестницы представителей власти. Обидел.
С тех пор за Шаталовых взялись всерьез. И не только за них. Быстро вышли на работника мелькомбината, который продавал комбикорм налево, выяснили, кому продавал, сколько. Завели против него уголовное дело. Шаталовых донимал санэпидем, или, как его теперь называли, Роспотребнадзор, чей представитель приходил тогда с милиционерами.
Игорь Валеев осторожно, чтобы к нему не возникало подозрений, прощупал ситуацию и сказал Андрею у того же фонтана:
«В общем-то, все по закону. Жалко, что твоя родня попала, но замять не получится. Надо было тогда с теми чуваками договариваться. Или мне сразу сообщить. А теперь они государство натравили, – и посоветовал порезать свиней, продать мясо, лучше за пределами республики. – Не будет предмета для наезда – наверняка отстанут. Хотя могут и добить, если сильно разозлились».
Георгий Анатольевич вскинулся, когда Андрей передал ему эти слова.
«Это подсобное хозяйство! Большое, да, но внутри наших оград. Кого касается? – Тесть бешеными глазами уставился на Андрея. – А?»
«Ну вот, коснулось. – Андрей заразился бешенством. – Надо было раньше все законно делать. Такое количество держать – рано или поздно должны были наехать».
«Если законно – нас бы сразу задавили».
Георгий Анатольевич постепенно успокоился, созвал семейный совет.
Осень только начиналась, колоть такое количество свиней за раз было нереально. Где хранить? Как переправить такую гору за Саяны?
Договорились с частником, у которого был рефрижератор, вывезти мясо; нашли другого частника, согласившегося сдать в аренду на неделю две большие морозильные камеры.
Михаил смотался в Абакан и уговорил знакомого торговца мясом приютить временно их туши. Переговорил с тамошней мясной мафией, чтобы пустили их на рынок, – «безвыходное положение, мужики, надо срочно свернуться».
Да, вроде бы нашли пути более или менее приемлемого выхода из ситуации. Стали готовиться к забою. Без малого сотня свиней – не шутка… Андрей ломал голову, как бы отвертеться от участия: боялся, что крезанётся от ручьев крови, гор внутренностей, от запаха паленой шерсти.
И тут к Михаилу прибыла ветеринарная служба с известием, что в городе обнаружены очаги свиной чумы и все свиньи, оказавшиеся в зоне риска, подлежат уничтожению.
«У нас не зона риска – все живы-здоровы. До свидания», – по своему обыкновению жестко отрезал Михаил.
«Нет, не до свидания».
Михаил рявкнул и стал закрывать калитку.
Но документы, милиция и даже два омоновца с автоматами оказались сильнее Михаиловой глотки. Визжащих свиней выволакивали из стаек и бросали в кузов грузовика с высокими бортами.
«Стреляйте здесь! – орал Михаил. – Здесь, чтоб я видел!»
Ему без всяких эмоций, делово отвечали:
«Уничтожение производится бескровным способом на полигоне, возле рва. Затем предусмотрено сожжение и закапывание».
Михаил хотел было поехать за грузовиком, чтоб убедиться, что свиней действительно убьют. Его задержали:
«Необходимо оформить бумаги. Ознакомьтесь с постановлением. Потом ведь сами будете говорить, что незаконно… Подпишите вот здесь, здесь, здесь…»
Пока Михаил отказывался подписывать, пока доказывал, что постановление – филькина грамота, грузовик уехал. А тут как раз позвонила мать и, рыдая, сообщила, что свиней забирают и у них. Михаил осел на землю…
Как потом выяснилось, то же самое произошло и с несколькими соседями Шаталовых. Но у тех было по одной-две. Скорее всего, соседи пострадали для создания видимости хоть какого-то правдоподобия угрозы этой самой чумы. В местном интернете появились короткие сообщения о ликвидации ее очагов.
Кое-как оправившись от потрясения, очнувшись от шока, Шаталовы стали требовать компенсации.
