Про девушку, которая была бабушкой

возраста. На самом деле я недолюбливаю стариков. Они вечно ноют, жалуются на жизнь, говорят про болезни, про запоры и давление, поносят современность и превозносят времена Пунических войн. Кому интересны сегодня разборки между Римом и Карфагеном?

Женя вполне мог отнести мои слова на собственный счет, но он задумчиво повторял:

– Самохин, Самохин… Витя Самохин. Вспомнил. Его лицо мне показалось смутно знакомым. Со мной в классе учился Самохин Витька, Самоха. Это он?

– Возможно, – пожала я плечами.

– Тогда он скорее должен быть другом ваших родителей.

– И перешел ко мне по наследству. Если вы и дальше намерены меня пытать, достаньте телефон, там есть фонарик, светите мне в лицо. Не забывайте про вводную конструкцию не для протокола. Осталось чуть-чуть, и я окончательно уверюсь, что смогу затмить Мату Хари и Соньку Золотую Ручку вместе взятых.

– Не обижайтесь, Александра Петровна!

– Лучше скажите, как я играла? Вот это с руками, – я изобразила несколько жестов, – было в образе? Убедительно?

– Вряд ли вы заслужили «Оскар» или звание народной артистки.

– У-у-у… – протянула я разочарованно.

– Но самодеятельный театр швейной фабрики дрался бы за вас с театральной студией трамвайного парка.

Женя съел роллы и отпробовал салат, про который сказал, что сочетание чернослива с красной икрой несколько экстравагантно. Он заказал тайский молочный суп с креветками. Для меня молочные супы стоят на втором месте по отвратительности после овсянки. Данька, получивший мое неправильное гастрономическое воспитание, говорит, что Маша кормит дочь вермишелью, плавающей в молоке, что приравнивается к жестокому обращению с детьми.

Тайский супчик «том кха», оказывается, готовится на кокосовом молоке, со многими специями, он исключительно вкусный, мне нужно обязательно его попробовать, но не после трех пирожных, конечно. После такого количества сладкого любое блюдо покажется вареной подошвой.

Женя вызвался отвезти меня домой, я тут же закинула удочку: если он не торопится, мы могли бы погулять в парке Сокольники. Женя согласился, и погулять, и подождать, пока я, заскочив домой, переоденусь.

3

Парк очень изменился с тех пор, как я была здесь последний раз. Лет пятнадцать назад. Тогда он был запущен, грязен и темен, на лавочках сидели люди и тянули пиво из бутылок. Почему-то их было очень много, серых, развязных, с видом мне всё можно. Будто в Сокольники десантировали пивных алкашей со всей Москвы.

Женя тоже давно здесь не был, но его воспоминания сорокалетней давности, нашей юности. А я возила здесь Даньку в колясочке, потом водила за руку, потом тайно подглядывала из-за кустов, когда он вытребовал разрешения гулять самостоятельно.

Парк переродился, помолодел, он был не просто чист, просторен, он именно помолодел, почти как я. Помню старое и наслаждаюсь новым. Я никогда не была здесь с внучкой. Не водила ее на аттракционы, на детские площадки, на батутную арену, в Музей каллиграфии и в «Букводом», мы не катались на странных многоместных велосипедах и на детском поезде, не ели орешки и вкуснейшие пончики, не заглядывали в Большой и Малый розарии, в Сиреневый сад… Катюша часто бывает здесь с родителями, иногда – с бабушкой Любой. Зимой она каталась с горки на плюшках и, удерживаемая за руки родителями, скользила на коньках по круглому катку, называемому Шайбой. В теплое время по выходным они посещали мастер-классы, варили мыло, отливали свечи, плели «ловцов снов». Мне хочется, чтобы внучка полюбила Сокольники, чтобы они стали для нее Вселенной, какой те были для Даньки, для ее прадедушки и прабабушки, для меня, для Жени. Это будет совсем другая Вселенная, но пусть будет.

Мы обошли центральную часть, заглянули на все площадки и во все здания, вроде детского «Иннопарка». Для четырехлетней Катюши, отметила я, научные исследования проводить еще рановато. Потом гуляли по про?секам.

В Сокольническом парке, как и в Москве, радиально-кольцевая планировочная структура. От центра веером расходятся Песочная аллея и семь Лучевых просек (они так и называются – по номерам) и Майский просек, все они пересекаются полукольцевым Митьковским проездом. Женя это прекрасно знал. Но ему было неведомо, что в XIX веке вдоль каждого из просеков были высажены деревья определённых пород. Вдоль первого и третьего просека – берёзы, вдоль второго и шестого – вязы, вдоль четвертого – клёны, вдоль пятого – ясени, вдоль Майского просека – лиственницы.

Уже не раз случалось, что я рассказываю Жене какую-нибудь историю, он слушает вроде с интересом, а в финале моего выступления произносит несколько реплик или уточнений, по которым понятно, что все это ему давно известно. Я пыталась возмущаться: «Почему не остановите меня, зачем я распинаюсь?» Ему, видите ли, интересно, как молодежь трактует те или иные факты.

Так случилось и когда я рассказывала об ограблении Ленина в Сокольниках. Владимир Ильич снимал здесь дачу. Возвращался поздним вечером. В автомобиле находились его сестра Мария Ильинична Ульянова, водитель и охранник. Бандиты, предводителем у которых был Яков Кошельков по кличке Король, остановили машину, она им была нужна для дела. Ленин, выйдя, сразу заявил, что он Ленин, справедливо полагая, что нет человека, который не знал бы имени вождя Революции. К счастью Владимира Ильича, бандит не расслышал фамилию и ответил, что-то вроде подумаешь, Левин, а я Кошельков, Король, хозяин города ночью. Бандиты забрали их документы, оружие и укатили. Якобы чуть