позже Король заглянул в документы, понял, кого прошляпил, приказал гнать обратно, чтобы захватить Ленина и обменять его на заключенных Бутырской тюрьмы. Но ограбленных к тому времени и след простыл. За достоверность этой истории я не ручалась.
– Между тем она правдива, – сказал Женя. – В своей работе «Детская болезнь “левизны” в коммунизме» Ленин рассуждает о компромиссах, в частности о заключении Брестского мира. И приводит пример. Представьте, что ваш автомобиль остановили вооруженные бандиты, вы отдаете им деньги, документы, револьвер, автомобиль. Компромисс налицо: вы лишаетесь имущества, но ведь и избавляетесь от неприятного контакта с бандитами. Человека, который сочтет такой компромисс принципиально недопустимым, Ленин называет сумасшедшим. И абсурдным предположение, что вы становитесь соучастником бандитов, которые грабят и разбойничают, пользуясь вашим автомобилем. И далее Ленин в скобках пишет,
– А как бы вы поступили на месте Ленина?
– Я бы тоже заключил Брестский мир, – выкрутился Женя, хотя я спросила не о политике, а об ограблении. – Ленин преодолел колоссальное и массовое внутрипартийное сопротивление, грозил уйти в отставку, буквально продавил этот унизительный мирный договор. Его заключили в марте 1918 года, а в ноябре того же года аннулировали. Получили жизненно необходимую передышку, накопили силы, выждали, и Германия рухнула под тяжестью собственных проблем. За Лениным упрочилась репутация прозорливого лидера, не совершающего политических ошибок.
– У вас, очевидно, всегда была пятерка по «Истории КПСС»?
– Если ее умно изучать, то можно почерпнуть много полезного. Наверняка мама вам об этом говорила.
– Моя мама?
Я совершенно забыла, что наврала, будто моя мама преподавала историю. На самом деле она работала технологом в НИИДАРе (институт дальней радиосвязи) на Преображенке.
Женя не услышал в моих словах вопроса и продолжил:
– Хотя, с другой стороны, может, и неплохо, что вам не приходилось конспектировать горы ленинских трудов, помнить повестки дня и решения съездов. Вы, Александра Петровна, занимались иными материями, и ваш объем знаний, признаться, впечатляет.
Поскольку комплимент был не заслужен, я поспешила сменить тему:
– Знаете, как Сокольники стали общедоступными?
– Понятия не имею. Разве они не всегда были местом народных гуляний?
– Евгений Евгеньевич! Пожалуйста, не делайте из меня лектора, который бубнит давно вам известное!
– Боже упаси! Мне приятно вас слушать. Разве мы плохо беседуем?
– Ладно! Третьяков выкупил эти земли у казны и передал городу.
– Третьяков, который создал галерею?
– Того звали Павел Михайлович, а Сокольники подарил народу его брат Сергей Михайлович.
– Один брат подарил Москве галерею, а второй – парк.
– История русского купечества, начиная с середины девятнадцатого века, изобилует подобными примерами. Факты столь масштабной благотворительности современных российских олигархов мне неведомы. Знаете, что было на месте большого фонтана в центре парка?
– Храм?
– Почему храм?
– У нас была такая национальная забава – взрывать церкви и на их месте устраивать водоемы.
– Вы про бассейн «Москва»? Тогда, следуя логике: храм, бассейн, храм – здесь снова была бы церковь. Нет, в парке только один очень уютный храм Тихона Задонского, мы еще не дошли до него. Вы, Евгений Евгеньевич, должны помнить этот храм.
– Деревянный, верно? Там был какой-то строй-двор, мастерские.
– Сейчас вернули церкви, идут службы.
– Чем славен Тихон Задонский?
– Он был епископом Русской православной церкви, просветителем, почитается как чудотворец.
– Александра Петровна, вы верующая?
– Тайно, в глубине души. А вы?
– Аналогично. Уже не атеист, но еще не воцерковлен, да и вряд ли буду. А что с фонтаном?
– К празднованиям коронации Александра Третьего был построен павильон с ротондами, очень милый, я видела фото, в русском стиле, весь резной. Забавно, что царь опоздал на обед, который устраивался в честь Преображенского, Семеновского и Измайловского полков. На расставленных столах было богатое угощение, чашку и ложку можно было взять на память. Царь, повторюсь, задержался, и статская публика подчистила столы с яствами для солдат и офицеров. Потом в павильоне был театр, выступали артисты драматических театров, Шаляпин, Собинов. Театр сгорел в пятидесятом году прошлого двадцатого века.
