каждый вечер проходило по три-четыре бала. До тех пор пока не прекратились представления при дворе, на каждую неделю выпадало по пять-шесть балов, но к моему времени – по два или три. А пятнадцать лет назад их количество сократилось до десяти за весь сезон. Даже в 1968-м некоторые девушки устраивали коктейльные приемы без балов, а другие организовывали и то и другое, но бал был один на двоих, и в этом не усматривалось ничего постыдного. Серена Грешэм давала свой бал на пару с кузиной Кандидой Финч, хотя это, конечно, потому, что оба финансировала леди Клермонт. Но Терри Витков с самого начала была полна решимости сделать все, и ее наверняка поддерживала в этом мать, непотопляемая Верена. Если коктейльный вечер, проводившийся в самом начале всех мероприятий, когда семейство еще только набиралось опыта, был вполне обычным приемом, проходившим в отеле «Горинг», то бал они хотели сделать запоминающимся. Этого они вполне достигли, пусть даже и не совсем таким образом, как намеревались, но об этом позже. И место было выбрано, прямо скажем, оригинальное. Миссис Джеффри Витков, так было написано на приглашении, устраивала домашний прием в честь Терри такого-то числа в Музее мадам Тюссо на Юстон-роуд.
Не знаю, можно ли сейчас арендовать для частной вечеринки музей восковых фигур. Не просто комнату или специальный зал, отведенный для культурных программ, но все здание с его содержимым. Сомневаюсь. Ну а если можно, то стоимость, подозреваю, будет подъемной только для сверхбогачей. Но сорок лет назад такое было возможно. Конечно, тогда для музея это представляло намного меньшую опасность, чем сегодня. Помимо прочего, мы были более законопослушны. Вели себя осмотрительнее. Преступления в том виде, в каком они затрагивают средние и высшие классы, были редки. Люди завистливо охают, когда слышат, что домa в сельской местности не запирались, но это правда. И не только если хозяева просто вышли в магазин. В Центральном Лондоне преспокойно можно было ходить по ночам пешком. Никто не считал, что стащить товар в магазине – это круто. Это считалось банальным воровством. Вооруженные ограбления не были, как мне кажется, достаточно распространены, чтобы заслужить особое название. И опять же, мы гораздо меньше напивались. Это, конечно, не значит, что каждый званый вечер проходил гладко.
Вечером в день бала Терри я пообедал очень плотно, потому что хозяева дома, где должен был состояться обед, забыли про него. Я пришел к довольно симпатичному домику на Монпелье-сквер, и ко мне присоединились на крыльце Люси Далтон и какой-то молодой человек, которого я едва знал. Позже он стал главой «Шредерс» или какой-то другой столь же звездной компании, но тогда трудно было предсказать, что его ждет такое будущее. Я позвонил, и мы все трое стояли, переминаясь с ноги на ногу, пока наконец дверь не открыла миссис Нортбрук – так ее звали. Она была в джинсах и свитере, а в руке держала джин с тоником. Кровь отхлынула у нее с лица, когда она увидела нас. Приветствием нам были красноречивые слова:
– Господи, это что, сегодня?!
В результате пронзительным криком был вызван мистер Нортбрук, которому пришлось заказывать столик на десять человек в превосходном местечке напротив «Хэрродса», в том забавном треугольничке, перед которым росла трава, хотя, может, я это придумал. Тем временем мы сидели в симпатичной неубранной гостиной и накачивались довольно неплохим «Пуйи-Фюме». Лора Нортбрук – с момента первой встречи на крыльце наше знакомство продвинулось – чудесным образом обнаружила его в холодильнике. Снабдив нас вином, она отправилась наверх, спешно переодеваться. После такого приема они едва ли могли скупиться на этих непонятных незнакомцев, которых им навязали, и в результате это был один из лучших моих ужинов за весь год.
Так что когда около одиннадцати вечера наша группа подошла к знаменитому зданию, мы были в веселом и компанейском настроении. Возможно, на входе имелись какие-то охранники, какие-то люди, которые должны были нас пропускать, но, как уже было сказано, у меня не сохранилось в памяти никаких билетов или списков приглашенных. Основным пространством для вечера был выбран так называемый Зал королей, как он тогда назывался, а может, называется и сейчас. Восковые изображения членов английской королевской семьи были отодвинуты назад и полукругом обрамляли расчищенное в центре место для танцев. Фигуры при этом стояли на достаточном расстоянии друг от друга, и мы могли расхаживать между ними, и позже в прессе появились фотографии, хотя и не в «Татлере», как изначально планировалось: дебютантки и сопровождающие стоят рядом с Генрихом VIII или королевой Каролиной Ансбахской. Меня сфотографировали с девушкой, которую я знал по годам, проведенным в Гемпшире, после того как мой отец ушел с дипломатической службы. К счастью, фотография не появилась в печати, но по какой-то ныне забытой причине один экземпляр до сих пор лежит у меня. Мы как будто разговариваем с испуганной и оскорбленной принцессой Маргарет.
Любая восковая фигура выглядит будто человек под действием успокоительного или только что задержанный преступник, но в последние четыре десятилетия произошли некоторые изменения. Разве что за исключением выбора прототипов. Раньше все мы, то есть вся нация, не только привилегированные классы, знали историю намного лучше. Тогда система образования еще не нарушила связь между преподаванием и передачей знаний. Такие фигуры, как Веллингтон, Дизраэли, Гордон Хартумский, еще имели резонанс, который распространялся далеко за пределы элиты, единственной сегодня социальной группы, которая, возможно, о них слышала. И, кроме того, в отношении к восковым фигурам не было нынешнего малодушного страха кому-то нанести вред, так что могу заверить: тогдашний Зал ужасов действительно был пугающим. В ту ночь зал выделили для дискотеки, и когда мы с Люси спустились осмотреть его, стало понятно, что руководство музея не беспокоили такие мелочи, что кому-то на голову может упасть горшок с настурцией или каштан.
Пространство разделяли каменные столбы, и на вершине каждого лежала на небольшой подставке отрубленная голова, изуродованная с невероятной жестокостью. Глаза вываливались из глазниц, болтающиеся куски кожи обнажали белеющую кость. В одной голове даже торчал железный прут, пронзивший ее насквозь, отчего лицо выглядело очень удивленным – оно и понятно. В длинной стеклянной витрине были выставлены миниатюрные
