Что касается высших классов, леди Белтон была живой тому иллюстрацией. Она воплощала в себе все плохое, что было в старой системе, не переняв ни одну из ее добродетелей. Не люблю испытывать ненависть, но признаюсь: вновь увидев леди Белтон, я почти возненавидел ее. За все, что она собой являла, и отдельно за никчемность Эндрю. Ибо если быть к нему снисходительным, а это непросто, должен признать, что с такой матерью у него не было никаких шансов. Эти два ничтожных человека на пару загубили жизнь моей Серены. За ужином Эндрю оказался вторым соседом леди Белтон, поскольку ее посадили по старшинству справа от него. От супа до орехов они не обменялись ни единым словом. Никто из них от этого не проиграл.
После обеда часть гостей составили партию в бридж, другие улизнули смотреть по телевизору новый фильм в какую-то загроможденную игрушками детскую каморку, куда Эндрю сослал «эту дьявольскую машину», так что когда местные жители разошлись по домам, а те, кто ночевал в доме, улеглись спать, мы оказались вдвоем с Кандидой в углу библиотеки и сплетничали, глядя на умирающий огонь в камине и обнимая ладонями бокалы с виски. Серена заглянула к нам и предоставила в наше распоряжение поднос с напитками, но ей самой нужно было устраивать на ночлег остальных, а мне хватало просто видеть, как она существует, как управляется с делами, из которых состоят ее дни. И я рад был остаться один с Кандидой, поскольку это означало, что я могу продолжить расследование. Я уже говорил ей о фотографии, которую накануне нашел у себя в комнате, и сейчас, когда нам никто не мешал, мы принялись обсуждать тот давний прием, как он проходил и чем закончился. Я напомнил ей, что вез Дэмиана домой и тот был в довольно мрачном расположении духа. Тот вечер знаменовал конец его карьеры кумира дебютанток.
– Бедный Дэмиан! – вздохнула Кандида. – Никогда никого мне не было так жалко.
Замечание прозвучало довольно неожиданно. Я не понял, о чем она говорит.
– Почему?
Мой вопрос явно удивил ее, так же как меня ее фраза.
– Из-за всей этой драмы, – ответила она, словно это совершенно очевидно.
– Какой драмы?
Кандида недоуменно посмотрела на меня, словно хотела убедиться, не смеюсь ли я над ней, но мой взгляд был невинен, как у новорожденного.
– Потрясающе! – воскликнула она. – Он тебе действительно ничего не рассказывал?
Тогда я попросил ее рассказать и принялся слушать.
Кандида была хорошо знакома с Дэмианом задолго до той ночи. Флиртовала с ним в своей пугающей манере, танцевала, даже, как я заподозрил по ее тону, спала с ним и вообще за тот сезон они стали друзьями. Ей удалось включить его в список гостей, приглашенных остановиться в доме Грешэмов, чтобы никто не подумал на Серену, и…
– Ничего не понимаю. Почему ты? Я думал, он тебе самой нравился. – Я вспомнил ту, другую Кандиду, как она закатывала глаза на Балу королевы Шарлотты, и меня чуть не передернуло.
– Все уже давно прошло, – покачала головой Кандида. – А они с Сереной к тому времени полюбили друг друга. – И снова она говорила так, будто я должен был по меньшей мере подозревать об их отношениях, и я блестяще сумел притвориться, что ни о чем тогда не догадывался. – То есть я так считала, что они влюблены. Влюблена была Серена.
– Поверить не могу! – Конечно, я не хотел в это верить, да и не видел к тому оснований. Они целовались. Но если считать, что мы влюблены во всех, с кем целовались…
Кандида пожала плечами, словно говоря: хочешь верь, хочешь не верь, я говорю правду.
– Серена хотела за него замуж, как ни абсурдно это звучит. Ей, как ты знаешь, тогда было восемнадцать, а Дэмиану девятнадцать, и он еще учился в университете, так что нужно было согласие ее родителей.
– Зачем? Ведь тогда уже поменяли закон.
– В начале семидесятых. В шестьдесят восьмом совершеннолетие еще наступало в двадцать один год.
– Но Клермонты никогда не согласились бы выдать ее замуж, будь он хоть герцогом Глостером.
– Согласились бы. Собственно, они и согласились. На следующий год заставили ее выйти за Эндрю, хотя ей было еще девятнадцать. – (Все верно.) – В общем, Серена втемяшила себе в башку, что если они поближе познакомятся с Дэмианом, то полюбят его и дадут разрешение на брак. Идея, как я сейчас понимаю, была безнадежная.
– Более чем. Просто безумная.
Моя реплика ее не остановила.
– Да, – продолжала Кандида. – Ну вот, это я сейчас понимаю, но тогда я себя убедила или меня убедила Серена, что может и получиться. И она вовсе не собиралась прозябать с ним в нищете. Она не сомневалась, что Дэмиан сделает невероятную карьеру, и оказалась тысячу раз права, как показала история.
Я кивнул. От этого разговора мне становилось не по себе. Я словно оцепенел и потерял чувствительность, как будто заболеваю гриппом. Не стану притворяться, будто не знал, что они симпатизируют друг другу – оба хороши собой, часто общаются, да еще тот поцелуй на балу у Терри. Этого хватало, чтобы я взревновал, разгневался, пришел в негодование, но так… Уже нечто совсем иное. В тот момент я усвоил урок, который уже не забуду, хотя
