Я подумал о пустых глазах Серены и о том, как она пробормотала: «Есть в жизни важные вехи». Она могла бы сказать «есть вериги». Было бы тоже правильно.
– Понятно. Ну, может, ты и прав насчет Дэмиана. Надеюсь. Но он все равно за себя отомстил: стал фигурой намного большего масштаба, чем любой из нас. Интересно, думают ли об этом когда-нибудь Пел и Ру.
– Значит, ты тоже к нему была неравнодушна?
– К Дэмиану? О да! Я обожала его. У нас с ним немножко было, я тебе рассказывала, но ближе к началу года. Как только Дэмиан сошелся с Сереной, не помню, чтобы он ухаживал еще за кем-то из нашей толпы.
– Только после.
– Ну да, – чуть вспыхнула она. – После. Но ты знаешь, как это бывает в одинокие годы. Пока жизнь не устаканится.
– Можно я задам неприличный вопрос?
– Мне кажется, после такой беседы я едва ли смогу тебе воспрепятствовать, – улыбнулась Кандида.
– Кто был отец Арчи? Я его знал? Он был один из наших? Или кто-то из тех, кого ты встретила, когда все закончилось?
– Трудно сказать.
Ответ показался мне странным.
– Ты сейчас с ним видишься?
– Не знаю. – Наверное, вид у меня был слишком озадаченный, и Кандида рассмеялась. – Это сейчас я старая, респектабельная вдова банкира, но так было не всегда. У каждого есть в жизни времена, которые трудно примирить с настоящим.
– Мне это известно лучше, чем многим, – кивнул я.
И ей это тоже было хорошо известно.
– Дело в том, что я не вполне уверена, кто отец Арчи. В то время я пустилась во все тяжкие. Оправдывала себя тем, что сбилась с пути, или пытаюсь найти себя, или каким-нибудь еще клише из шестидесятых, позволявшим мне делать что хочу, не чувствуя себя виноватой, и пользовалась этой философией на всю катушку. А потом в один прекрасный день проснулась беременной. Все до единого люди в моей адресной книге хотели, чтобы я избавилась от ребенка, – и друзья, и семья, но я не захотела и сейчас ужасно этому рада.
– И ты никогда не пыталась выяснить, кто это был?
– Не видела смысла. Чего бы я добилась? Кто-то начал бы совать нос, куда не просят. Какой-нибудь моральный урод, считавший, что имеет право давить на меня за то, что я выносила его ребенка? В какой-то момент я думала, это Джордж Тремейн. Потом убедилась, что не он, но только представь себе, каково бы это было, если бы он сидел у меня на кухне и надирался! – (Я скривился.) – Так что – нет. Я решила бороться самостоятельно.
– А как ты убедилась? Что это не Джордж?
Кандида задумалась:
– Услышала, что его жене не удается забеременеть. Та пухленькая девочка, у которой отец выпускал автомобили. У нее от первого мужа было двое детей, поэтому дело было не в ней. – Она кивнула, удовлетворенная своими выводами. – Так или иначе, рождение Арчи вернуло меня на путь истинный. Дорога была ухабистая, хотя и прямая, и совсем узкая. Но она привела меня к Гарри.
– Счастливая развязка?
– Как мило! – улыбнулась она. – Слышать, что Гарри называют моей счастливой развязкой. Сегодня все, кто произносит его имя, заливаются слезами. Но не правы они, а прав ты. Он был моей счастливой развязкой. А теперь… – Кандида встала и потянулась, – мне точно пора в кровать, а то я сейчас умру.
Я крепко спал и видел сон, в котором действовали Нил Киннок, Джоан Кроуфорд и одна женщина, работавшая у моей матери уборщицей. Ее звали миссис Пойнтер. Мы все пытались устроить пикник на Бичи-Хед, но шерстяной плед все время улетал, и все проливалось, а мы почему-то никак не могли его закрепить. Пока не решили лечь на него и таким образом удержать. И как у нас получилось и что мы делали с едой? Но это было не важно, потому что Джоан вжалась мне в спину, обвила меня рукой за талию, опускаясь ниже, и… сон закончился. Но я не проснулся, потому что хотя еще не рассвело и я уже был не на пикнике, но по-прежнему чувствовал, как тело Джоан прижимается к моему телу, а ее нежная рука обнимает мой напрягшийся член, а потом чей-то голос очень тихо произнес: «Ты спишь?», и он вовсе не был похож на голос Джоан. Ничуть. Он даже был без американского акцента. Я задумался об этом, потому что голос был знакомый, и я чувствовал, что должен его знать, но не узнавал, пока он не произнес мое имя, и вдруг я понял, вне всякого сомнения… это была Серена! Это был голос Серены Белтон, она была здесь, рядом со мной, и ее рука лежала на моем члене. А я все равно не мог поверить, что не сплю, ибо это была мечта всей моей жизни. Не сон ли это во сне, подумал я, когда кажется, что проснулся, а на самом деле нет. И я мог так размышлять еще долго, если бы ее губы не коснулись моей шеи. Я повернулся, и это была она!
Во плоти. В моих объятиях. В моей постели.
– Это явь? – прошептал я, страшась, что, если заговорю слишком громко, мираж задрожит и рассеется.
Только начинало светать, и мягкий тусклый свет потихоньку проползал через складки занавесок, освещая комнату ровно настолько, чтобы я мог
