смысле она спала со всеми ними, только это был не секс. Они просто лежали все вместе, ага. Мэри-Энн и эти шесть грязных, заросших, полусбрендивших зеленых беретов.
— Лежали? — переспросил Сандерс.
— Именно.
— Как лежали?
Крыс улыбнулся.
— Так. В засаде. Всю ночь, мужик. Мэри-Энн пошла в
Сразу после рассвета, рассказывал Крыс, она объявилась как ни в чем не бывало из-за периметра, из-за колючей проволоки, усталая, но веселая, бросила свое снаряжение и небрежно обняла Марка Фосси. Шестеро зеленых беретов молчали. Один ей кивнул, остальные пристально взглянули на Фосси, потом все дружно ушли в свой барак на краю лагеря.
— Пожалуйста, — сказала она. — Ни слова.
Фосси сделал полшага вперед и замер. Он как будто бы не узнавал ее, на ней была панама и грязный зеленый камуфляж, в руках — стандартная винтовка
Мэри-Энн протянула ему оружие.
— Я до смерти устала, — произнесла она. — После поговорим.
Она глянула на пятачок, где стоял барак «зеленых», потом повернулась и быстро прошла через лагерь к их с Марком собственному бункеру. Фосси пару минут стоял неподвижно. Словно оглушенный. Но потом встряхнулся, стиснул зубы и двинулся за ней быстрым, тяжелым шагом.
— Не после! — заорал он. — Сейчас!
«Что между ними произошло, — сказал Крыс, — никто доподлинно так и не узнал». Но в столовой тем вечером было ясно, что достигнута какая-то договоренность. Или, точнее, установлены новые правила. Волосы у Мэри-Энн были только что помытые. На ней была белая блузка, темно-синяя юбка, простые черные туфли без каблуков. На протяжении всего ужина она не поднимала глаз, ковыряла еду, сдержанная, если не сказать подавленная. Эдди Даймонд и кое-кто из ребят пытались разговорить ее, упросить рассказать про засаду. Каково ей было ночью в джунглях? Что именно она видела и слышала? Но вопросы как будто были ей неприятны. Она нервно поглядывала на Фосси. Она ждала с секунду, словно надеясь получить добро, потом опускала голову и что-то невнятно бормотала. Это были не ответы.
И Марку Фосси тоже не хотелось трепаться.
— Не ваше дело, — сказал он тем вечером Крысу. — Но одно я знаю наверняка: никаких больше засад. Никаких больше ночных посиделок.
— Новый ПДИ?
— Компромисс, — ответил Фосси. — Скажу иначе. Мы официально помолвлены.
Крыс коротко кивнул.
— Ну что ж, она будет мило смотреться в подвенечном платье, — хмыкнул он. — Готовой к бою.
Следующие несколько дней прошли в большом напряжении, точно где-то сжималась пружина. Что-то назревало между Мэри-Энн и Фосси — это чувствовалось по тому, как они обращались друг к другу, по натянутой корректности, словно бы раз за разом навязываемой усилием воли. «Посмотреть на них издали, — сказал Крыс, — так это были самые счастливые люди на планете». Они проводили вместе долгие полуденные часы, загорали, вытянувшись бок о бок на крыше своего бункера, или играли в триктрак[62] в тени гигантской пальмы, или просто тихонько сидели. Они казались образцовой любящей парой. Но вблизи на их лицах читалось напряжение. Слишком вежливые, слишком задумчивые, слишком внимательные. Фосси старался сохранять самоуверенный вид, точно ничего между ними не случилось, да и случиться не могло, но в этом ощущалось что-то неверное, нерешительное и фальшивое. Если Мэри-Энн отходила от него на несколько шагов, даже ненадолго, он весь сжимался и заставлял себя не наблюдать за ней. Но минуту спустя уже не спускал с нее глаз.
По крайней мере, в присутствии остальных они носили маски. За столом они говорили про планы роскошной свадьбы в Кливленд-Хайтс — двухдневный раут, уйма цветов. Но и тогда их улыбки были чуток вымученные. Они чересчур быстро выстреливали шутками, они держались за руки, будто боялись отпустить.
Так не могло продолжаться долго, и, разумеется, однажды оборвалось.
Под конец третьей недели Фосси начал договариваться об отправке ее домой. «Поначалу, — сказал Крыс, — казалось, что Мэри-Энн его решение приняла, но через день или два она погрузилась в беспокойное уныние, сидела одна-одинешенька у края периметра: плечи сгорблены, голубые глаза непроницаемы, она полностью ушла в себя». Несколько раз Фосси к ней подходил и пытался разговорить, но Мэри-Энн только смотрела на темно-зеленые
