Взвешенно и неторопливо она проговорила в ответ:
– Тогда две полоски – это хорошо, Мэтт, потому что это значит, что у нас будет ребенок.
Сделав шаг вперед, муж обнял ее с какой-то новой нежностью.
– Дорогая! – Она уже стала для него бесценной, она носит их отпрыска, которого он будет беречь и защищать.
Джесс показалось, что ее статус как будто повысился. Теперь она стала не просто милой и слегка сумасшедшей Джесс, которая пьет коктейли и танцует в трусиках, она собирается стать матерью. Матерью.
– О, малышка! Это чудесно! Чудесно! – Мэттью еще крепче обнял ее.
– Ты уверен? Мы хотели подождать. Это не то, что мы планировали, – напомнила она, закусив нижнюю губу и вспоминая о том, как они спорили, договариваясь о том, что пять лет – достаточный срок для того, чтобы начать думать о семье.
– Ничто не вечно, даже то, что мы планировали. Я недавно думал об этом. С тобой, Джесс, нет абсолютно никакого смысла что-то планировать. Лучше плыть по течению.
– Но нам только по двадцать три года, как мы справимся? – Она моргнула, смахивая подступившие слезы.
– Многие обзаводятся детьми и в более молодом возрасте и прекрасно справляются.
– Я думаю…
Взяв ее за подбородок, он приподнял ее лицо, и у нее не осталось другого выбора, кроме как встретиться с ним взглядом.
– Мы с тобой справимся со всем, со всем до тех пор, пока будем вместе. Мы ведь всегда так говорили, правда?
Джессика кивнула.
– И это не исключение. Вместе мы станем самыми лучшими родителями на свете, черт побери! Это будет замечательно!
Она потянулась к мужу и поцеловала его.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он, отстраняясь от нее.
– Да, конечно! Мне чуть-чуть грустно, но я думаю, что это нормально. И я ощущаю во рту неприятный привкус, как будто облизываю медяк! Но я чувствую себя отлично. Я не больна, просто беременна. Я ни в коем случае не собираюсь становиться одной из тех женщин, которые, воображая себя источником жизни, начинают говорить нараспев и строят юрту на заднем дворе.
– Какое облегчение, ведь мы не рассчитывали на место для юрты и для моего газового гриля для барбекю. – Он улыбнулся. – О господи, я стану папочкой! – Мэттью рассек рукой воздух. – Мяч в воротах!
– Ты не должен никому говорить об этом. Ни единой душе! Серьезно. – Внезапно на ее лице появилось торжественное выражение.
– Почему, разве это не мой ребенок? Черт побери! Не говори мне, что старик Хуан опередил меня. – Он украдкой поцеловал ее.
– Я серьезно, Мэттью. Лучше не говорить никому, пока не пройдет какое-то время. Я думаю, несколько месяцев или около того, просто мы должны быть уверены.
– Уверены в чем? – Он поскреб щетину.
– О, я не знаю! Просто так не принято.
Она наблюдала за тем, как Мэттью скрестил пальцы на груди.
– Хорошо, слово скаута.
– О господи, Мэттью, это невероятно! Ты веришь в это? – Закусив нижнюю губу, Джессика почувствовала, как подступают слезы. – Это один из тех моментов, которые мы будем вспоминать и о которых будем говорить, когда постареем и поседеем, о дне, когда мы зачали ребенка! Вот этого самого ребенка. Пусть мы зачали его не сегодня, но ты понимаешь, что я имею в виду.
– Когда мы его зачали? Я думаю, когда ты использовала противозачаточный колпачок. – Он поежился, все еще чувствуя неловкость при упоминании обо всем, что связано с женским телом.
Джессика похлопала его по животу.
– Этот ребенок – твоя и моя заслуга – заслуга «Пиммса». Это была ночь после нашей кухонной вечеринки на Хэллоуин. Мы были слишком пьяны для того, чтобы быть осторожными.
– О боже! То есть мы были пьяны? В сперму попал алкоголь?
Джессика рассмеялась.
– Понятия не имею! Я думаю, что у меня срок около трех месяцев.
– Класс, так когда же он родится?
– Где-то в июле, точно сказать не могу. – Она улыбнулась.
– Великолепно. Как раз перед футбольным сезоном. Я не пропущу ни одной игры.
– Ты сможешь прихватить с собой малыша!
– Правда? – Мэттью слегка нервничал. – Разрешено брать младенцев с собой на футбол?
