– Кстати, о Лилли, не думаешь ли ты, что моей маленькой подружке невесты пора надеть башмачки или она по-прежнему отказывается их носить? – спросила Полли, выпрямив спину и смахивая подступившие слезы: плакать было не время, оставалось еще несколько штрихов для завершения макияжа.
– Честно говоря, Лилли лучше ходит босыми ногами. Ей всего год, и у нее походка, как у пьянчужки.
– То есть она берет пример с матери. – Полли подмигнула в зеркало.
– Да, берет.
Роджер и Корал из вежливости попытались станцевать твист, а Джессика танцевала с Пазом, который держал Лилли высоко над толпой. Полли выдавала буги-вуги с отцом Паза, который, казалось, был безмерно рад.
Выдвинув из-за стола свободный стул рядом с Мэттью, Джейк с шумом плюхнулся на него. Взяв бутылку шампанского, стоявшую в центре стола, он наполнил бокал.
– Господи, это, должно быть, обошлось в кругленькую сумму. – Он оглядел украшенный по случаю свадьбы зал приемов.
Мэттью кивнул и отпил глоток пива.
– Зато красиво.
– О да, красиво. – Джейк расстегнул воротник рубашки. – И, если эта стройная рыжеволосая куколка справа от тебя поведет себя должным образом, вечер, возможно, окажется намного прекраснее.
Обернувшись, Мэттью посмотрел на скучающую подружку невесты, в очередной раз вонзающую вилку в свадебный торт.
– Счастливая девушка. – Он кивнул другу.
– Я заметил, что Полли, в сущности, вышла замуж не за Топаза, а, скорее, за Ролана Раймона Жака де Буйе трох-тири-дох!
– Да, но викарий, обращаясь к нему, все время называл его Пазом, что лично мне понравилось.
– Догадываюсь, – фыркнул Джейк.
Мэттью повернулся к другу.
– Пора тебе перестать подкалывать его, приятель. Он один из нас. Теперь он член нашего круга, друг, хороший друг и муж Полли, ни много ни мало! И ты не имеешь права до конца жизни смеяться над его именем или его хвостиком, понятно?
Джейк пожал плечами.
– Допустим. Ты прав, пора мне принять его.
– Хорошо. – Казалось, Мэттью был счастлив, с него было довольно раздоров, ему больше не хотелось тратить время на ссоры.
Осушив бокал, Джейк поправил галстук и провел рукой по волосам, готовясь добиться расположения скучающей подружки невесты.
– Впрочем, я все равно считаю, что он козел, – прошептал он довольно громко для того, чтобы Мэттью смог услышать.
Взяв отца за руку, Джессика танцевала с ним в углу танцпола. Наклонившись, она сказала ему на ухо:
– Утром мы с Полли вспоминали о том, как играли в невесту!
Кивнув, Роджер отвел Джессику в сторону, подальше от шумной толпы, где не приходилось кричать, чтобы быть услышанным.
– Кажется, что это было совсем недавно. – Он покачал головой. – Я помню тот день, когда вы срезали бутоны с моих роз, чтобы сделать духи для невесты. Я чуть с ума не сошел! Целый год я, как проклятый, ухаживал за этими красавицами, а вы срезали их и в ведре измельчили в кашу моей отверткой!
– Они не пропали даром, от нас так приятно пахло! – засмеялась Джессика.
– Ах, Джесс, какие это были счастливые, счастливые дни. А наш бедный славный Дэнни всегда должен был исполнять роль викария, не так ли? Я как сейчас вижу, как он в черной майке и с серьезным выражением лица стоит у входной двери.
Джессика заглянула отцу в глаза.
– Он был добрым братом, обычно он играл с нами, когда бы я ни попросила его. Мы очень любили друг друга, от этого я всегда чувствовала себя счастливой. Говорят, некоторые дети постоянно воюют между собой, ведь так, но нам это никогда не нравилось, мы были друзьями.
– Да, вы были друзьями. – Роджер вздохнул. – Впрочем, вы иногда ссорились. Не все было ровно и гладко. Помню, как вы скандалили, сидя на заднем сиденье машины, он толкнул тебя, и ты в ответ ударила его кулаком. Чтоб мне провалиться. Мне хотелось, чтобы вы оба заткнулись. Господи, Джесс, как бы мне хотелось, чтобы я мог вернуться назад и услышать вас обоих. Услышать, как он…
– Я этого не помню. – Она покачала головой.
Роджер тяжело вздохнул.
– Так всегда бывает с теми, кто ушел в мир иной, Джесс. Меняются наши воспоминания о них. Если я думаю о своей старенькой матушке, то думаю только о хорошем, о том, как она смеялась, о Рождестве, когда мы все вместе сидели за столом. Я никогда не вспоминаю о том, как укладывал ее в постель, о ее угнетенном состоянии, о том, что она не была в восторге, когда я впервые привел к нам в дом Корал. Смерть дает возможность посмотреть на все под другим углом, она позволяет тем, кто остался, выбирать самые счастливые моменты и отбрасывать тяжелые.
