Похороны прошли, как, собственно, проходят все похороны, с различными вариациями степени скорби, со слезами и существенным процентом собравшихся, которым не мешало бы знать слова и мелодию псалмов. Сборище было не слишком многолюдным, как деликатно заметил священник. Под конец жизни дедушка так редко выходил из дому, что почти никто из его бывших друзей и не узнал о его смерти, хотя мама даже поместила объявление в «Стортфолд обзервер». А впрочем, быть может, большинство дедушкиных знакомых к этому времени уже и сами отошли в мир иной. Поскольку проститься с ним пришла всего парочка человек, наверное, имело место и то и другое.
У могилы я стояла, с мокрым от слез лицом, рядом с Триной, с благодарностью ощутив прилив родственных чувств, когда она неожиданно сжала мою ладонь. Я оглянулась на Эдди, которая держала за руку Тома. Том ковырял ногой маргаритку в траве, возможно, чтобы не разреветься, а возможно, вспоминая в данный момент о трансформерах или недогрызенном печенье, которое засунул под обшивку катафалка.
Я услышала, как священник шепчет знакомое «прах к праху», и мои глаза наполнились слезами, которые я поспешно вытерла носовым платком. А потом я подняла голову и увидела с другой стороны могилы, за спинами немногочисленных скорбящих, Сэма. У меня екнуло сердце. И тотчас же нахлынула жаркая волна – нечто среднее между страхом и тошнотой. На секунду перехватив его взгляд, я заморгала и отвернулась. А когда снова посмотрела в ту сторону, Сэма уже не было.
Я стояла возле шведского стола в пабе, когда Сэм внезапно возник возле меня. Надо сказать, я еще ни разу не видела его в костюме. Сэм казался таким красивым и одновременно таким чужим, что мне стало трудно дышать. И я решила вести себя по возможности как вполне зрелая личность, а именно старательно не замечать его, а потому пристально уставилась на тарелки с сэндвичами с видом человека, только недавно познакомившегося с таким понятием, как еда.
Но Сэм упорно продолжал стоять рядом, ожидая, когда я подниму глаза, но в конце концов не выдержал и тихо сказал:
– Мне очень жаль твоего дедушку. Я знал, что вы все были с ним очень близки.
– Выходит, не так уж и близки, иначе я была бы в тот момент здесь. – Я принялась судорожно раскладывать салфетки, хотя мама заплатила за обслуживание.
– Что ж, в жизни не все идет так, как запланировано.
– Ничего, я в порядке. – Я на секунду закрыла глаза, пытаясь справиться с трагическими интонациями в голосе. Сделала глубокий вдох и наконец посмотрела на Сэма безразличным взглядом, что потребовало определенных усилий. – Итак, как поживаешь?
– Неплохо. А ты?
– О-о… замечательно. – Мы смущенно замолчали, и я решила заполнить паузу: – А как там твой дом?
– Продвигается помаленьку. Планирую переехать в следующем месяце.
– Ух ты! – Я на секунду даже забыла о неловкости момента. Мне казалось невероятным, что кто-то, кого я знала, сумел построить дом практически с нуля на пустом месте. Ведь я видела будущий дом лишь на стадии забетонированной площадки. И все-таки Сэм сделал это. – Потрясающе!..
– Знаю. Хотя наверняка буду скучать по своему железнодорожному вагончику. Мне там нравилось. Жизнь была такой… простой.
Мы посмотрели друг на друга и поспешно отвернулись.
– А как там Кэти?
– Отлично, – после короткой заминки ответил Сэм.
У меня за спиной внезапно возникла мама с подносом рулетиков из колбасы:
– Лу, солнышко, ты не посмотришь, где Трина? Она обещала мне помочь вот с этим… Ой, а вот и она. Может, отнесешь ей рулетики? Похоже, за тем концом стола совершенно нечего есть… – И тут до мамы дошло, с кем я разговариваю. Она буквально вырвала у меня из рук поднос. – Прости, прости. Я вовсе не хотела вам мешать.
– Ну что ты! Ты нам совсем не мешаешь, – многозначительно произнесла я и решительно ухватилась за край подноса.
– Дорогая, я сама прекрасно справлюсь. – Мама потянула поднос на себя.
– Нет, я сделаю. – Я так крепко вцепилась в поднос, что побелели костяшки пальцев.
– Лу, отпусти! Сейчас же! – Мама бросила на меня свирепый взгляд.
После чего я все же ослабила хватку, и мама поспешно удалилась.
Мы с Сэмом топтались возле стола, смущенно улыбаясь друг другу, но улыбки наши как-то слишком быстро таяли. Я взяла тарелку и положила на нее морковную палочку. По правде говоря, мне кусок в горло не лез, но вроде глупо было стоять с пустой тарелкой.
– Итак, ты надолго вернулась?
– Всего лишь на неделю.
– Ну и как там продвигаются твои дела?
– С переменным успехом. Меня уволили.
