– Хацкель, зачем хочешь надо мной смеяться? Самому-то больше нас понравилось! Мама, подтвердите, чтобы он видел себя со стороны.
Фрейда сидела задумчивая и даже не реагировала на слова снохи.
– В магазине как с тобой продавец разговаривал? – продолжила Белла. – «Если господин желает иметь хороший костюм, значит, ему нужно покупать хорошую ткань…» Что он сказал неправильно?
– Его правда. Из китайки солидный сюртук не пошить.
– То-то же! А в ателье что тебе говорил Вольфсон? «Приличный костюм даже на вешалке висит красиво! Купить натуральную ткань и правильно скроить – это половина дела. Вторая и самая важная часть – подогнать так, чтобы он повторял все движения хозяина. Только при таком условии он прослужит в два раза дольше». И здесь что-то неправильно в его словах? Хацкель, ты бы только всех подозревал! Они умные и культурные люди. Нам учиться и учиться их выражениям. Про Фиму он как говорил? «В мальчике пока нет солидности…» Заметь, сказал «пока нет». «А нужно, чтобы родители жениха видели в нем серьезного мужчину, поэтому сюртук нужно шить такой, какой носят взрослые состоятельные люди». Хороший портной знает, как ребенку помочь выглядеть постарше. Все с первого и до последнего слова правда!
– Жена, не распыляйся! Я же не против ихних выражений! Оба правильно говорили, и я почти согласен, но от такого обхождения появляется дыра в кошельке. Одно им название – культурные жулики!
– А мне все равно было приятно. Обходительное общение делает людей добрее.
– Поэтому за культурное обхождение ты готова отдать все наши сбережения, – закончил мысль Хацкель.
– Так и есть, – вставила веское слово Фрейда. – Против внимания и уважения человек безоружен.
– Точно, мама! Мальчонка вам кресло подставил, вы разомлели от счастья и отдали ему почти все пироги.
– Уймись, сынок! Как тебе не совестно на сироту такие поганые слова говорить! Мы нашего Фимку вон как любим! А ему кто что доброго в жизни сделает? Вольфсон бьет, и подмастерья наверняка тоже обижают мальчонку. Я когда уходила из ателье, он подбежал, за руку дернул и говорит: «Бабушка, если хочете, возьмите меня к себе жить». Прям, лучше бы не ездила сегодня с вами. Сердце ноет от расстройства, и жалость такая подступает, что есть большое желание вернуться и забрать его к нам.
– Мама, вы сейчас даже не знаете, что сказали! – вмешалась Белла. – Зачем сразу брать в дом? Откудова такие мысли! Может, он больной какой или, того хуже, вороватый.
– Никакой он не больной. Вы его глазки видели? Голубенькие, чистые, как колодцы бездонные. И волосики шелковистые, беленькие, хоть питание у него невесть какое. Не надо на него шорти шо говорить. У меня свои глаза имеются. Щеночек или котенок при глистах и болезнях будут иметь блестящую шерстку?
– Ну вы сравнили, мама! – засмеялся Хацкель.
– А ты не ржи, как жеребец. Это от недальновидности и незнания устройства природы. Вспомни, когда режут овечку, у нее внутри такие же органы, как и у человека.
– А вам откудова, мама, знать, какой человек изнутри?
– Люди зря говорить не станут. Все Богом, сынок, придуманы, и значит, одинаково устроены вместе с болезнями и страданиями. Наступи нашему Мурчику на лапку – он заорет, как скаженный. Почему? Потому что ему больно. Тебе наступи – и ты не поблагодаришь. Схожи мы со всякой животиной и все равно природу уважать не желаем. Что природу! Господа чтить не хотим! Потому и живем в скорбях. Милосердие от людей улетело, как птица. Далеко ходить не нужно. Прошлой осенью к Цалкиным девочку-сиротку привезли, а они на порог родственницу не пустили. Выпроводили на ночь глядя. Ямщик умолял слезно, шапку снимал, кланялся в ноги, просил за бедняжку, и все без толку. На дворе дождь со снегом, а Цалкин дал немного денег, продуктов в сумочку собрал и сказал ямщику, чтобы вез ее обратно.
– Его тоже можно понять, не богато живут. Зачем лишний рот кормить, а потом еще и приданое давать, когда вырастит? Никогда не знаешь, какая завтра жизнь наступит, – заметил Хацкель.
– Если Бог дает детей, он даст и на прокорм. Фимочка, что Тора говорит о милосердии?
– Кто милосерден к другим, к тому и небеса милосердны.
– Умница моя! Что ни спроси, все знает! Дай бабушка тебя поцелует.
Фима послушно наклонился. Фрейда чмокнула внука в макушку и тут же дала легкий подзатыльник.
– Всю жизнь мечтала, чтобы у меня дети с внуками блондинистыми были. Как назло, ни одного! Фимка, давай Гришу к себе заберем?
– Давай, я не против, – охотно согласился Фима.
– Мама, не слушайте его, – вмешалась в разговор Белла. – Он сам не знает, чего сейчас нам желает.
– Благословения он нам желает, глупая ты женщина! Мама полпути агитацию ведет, а ты понимать не хочешь.
– Хацкель, а мое желание никто спрашивать не будет?
– Обязательно! Белла, мама сказала, что в следующий раз после примерки Гриша поедет жить к нам. Ты же не будешь против?
– Конечно, не буду! Можно подумать, я такая дура, шобы разбрасываться благословениями.
