Ненависть к улыбающимся, безопасно уничтожающим тебя убийцам.
Чувство мести.
Нарушение сакрального запрета: не преступи закон, выгодный убийцам и смертельный для тебя — так преступи, нарушь его!
И злое, мстительное счастье спасения, жизни, себя, будущего, — и оставить в дураках своих уничтожителей.
Хотите прибавить к этому рисунок, который проступает из сюжета в тумане советских семидесятых лет? Тотальная цензура, всевластие партийных функционеров, уничтожение всего инакомыслящего, эмиграция художников, писателей, поэтов? Запреты концертов и фильмов, мерзостные официальные статьи, требование пойти на поклон: сыграть в кино Ленина (о, этой чести еще нужно было удостоиться), прославить Великую Октябрьскую социалистическую революцию, заклеймить позором американский империализм и израильский сионизм — это как? А железный занавес с красными флажками на въездных КПП, закрытые границы, уголовная статья за хранение валюты, все контакты с иностранцами контролирует КГБ — забыли уже? Что читать, что смотреть, что слушать, на чем ездить, где тебе жить и что говорить — все предписано и приказано, все под контролем!
А побеги за границу — на машинах, ползком, спрыгнув с теплохода в море; остающиеся «там» артисты на гастролях, дипломаты-перебежчики и разведчики-дезертиры, от летчика на МиГе до представителя СССР в ООН — это как? И выездные комиссии и инструктажи, профкомы и парткомы, представители КГБ в группе и стукачи на работе — это чтобы все в едином строю! Шаг влево шаг вправо — пытка к бегству! И не только буквально — фигурально: собственное мнение, свой стиль, почерк, образ мыслей — все это было попыткой к бегству!
И как все это люто ненавидели! И как воспринимали всеохватывающую контролирующую функцию Компартии и государства — как ненавистного рабовладельца, диктатора, урода, врага!
Но! Нам всем осточертело быть овцами! Это было позорно, мучительно, гнусно, сколько можно! В государстве цепных псов, кем бы они ни притворялись — мы мечтали быть волками! Мы мечтали вести себя, как волки! Мечтали быть свободными, независимыми, храбрыми, сильными, опасными и жестокими со сволочами — что знали нас, чтоб опасались, чтоб считались и уходили в пути (мечтали мы, да что мечтали — и мечтать не смели, но все равно хотелось)…
А еще следует говорить о чисто поэтическом ряде, о созвучиях и аллитерациях, чередовании длинных «л» и «р», создающих впечатление увязания в снегу и прыжков… и так далее, в общем.
И все эти мысли, обстоятельства, запреты, чувства — сконцентрировать в метафору, в образ, и пропеть, прокричать, дать в песне квинтэссенцию всей этой жизни нашей — не через доклад по социальной психологии, а через отчаянье души наболевшей: так конечно народ обомрет, и звучать это будет в душах, и отзовется. Потому что это — про самую суть жизни нашей.
И когда вы начинаете погружаться в эти стихи, в эту песню, плюс звучание высоцкое неповторимое, плюс вся жизнь наша внутри системы социальных запретов, где бы ты ни жил, — смысл вдруг расступается, как подводная пещера при погружении, и ты с изумлением сознаешь, что тут смысла более, и поэтического смысла, и социального, и философского — да чем в едва ли не любом стихотворении прославленного и признанного столпа русской поэзии ХХ века.
Ну так подобное можно сказать о многих его песнях. Очень многих, что поразительно.
Классификацию поэзии Высоцкого при желании и терпении каждый может сам составить — это еще ждет своего скрупулезного литературоведа- классификатора. Но! Она так переслоена одно в другое, что классификаций должно быть несколько (мы раньше уже упоминали) — вот смотрим:
Блатные-дворовые
Военные
Спортивные
Сказочные
Научно-фантастические
Производственно-бытовые
Про ученых
Про пьянство
Медицинские
Лирические о друзьях
Лирические любовные
Биографические и как бы автобиографические
Исторические
Морские
Про животных
О смерти как таковые
Философские
