– Что? Я не понял. Какого выкидыша?
Но врач ничему не удивляется.
– Ваша жена беременна, но плод не пострадал. Сейчас все в норме.
– Но вы же сказали – есть угроза?
Кивок.
– Это естественно после такого потрясения. Мы понаблюдаем вашу жену здесь, а когда ее состояние стабилизируется, переведем в гинекологию.
– Сколько? – Марк задерживает врача. Беременна. Этого просто не может быть. Это… Тот оборачивается, смотрит вопросительно. – Срок какой?
– Восемь-девять недель, но точнее скажет гинеколог.
Слова ударом под дых. Марк сжимает кулаки. Она уходила от него уже беременная. От мысли, что могло с ней случиться за это время, и что в итоге случилось страшное, и она едва не потеряла его ребенка, – Марк приходит в ярость. А от понимания, что она не могла не знать и пожертвовала его ребенком ради него, едва не убила, как…
– Нет, – выдыхает с хрипом. Он не может думать об этом. Алиса не Лиля. Она не могла так поступить. Не могла.
– Мне нужно к ней, – говорит, когда врач уже уходит. Крис хлопает по плечу и исчезает. А возвращается с халатом и бахилами.
В реанимации до ужаса тихо, даже пиканье аппаратов странным образом вписывается в эту удручающую тишину.
Марк заходит тихо и прикрывает за собой дверь. Врач сказал, что она еще не отошла от наркоза и что операция была сложная. На грани. И эта грань отчетливо пролегла на ее бледном, с синевой, лице. В сердце больно кольнуло, коротко, но остро и ощутимо. Так, что в глазах на мгновение заплясали радужные круги.
Вдох-выдох. И Марк садится на неудобный стул и ждет. Сейчас главное, чтобы Алиса пришла в себя. А он подождет сколько нужно. Врач сказал, что опасность уже миновала. Вот только внутри все равно осталось поганое давящее чувство, не дающее нормально дышать.
А еще он злится. На себя. Что дал ей уйти. Что позволил себе так изувечить их жизни. На Алису, что едва не угробила себя и их ребенка. Что бы он делал, если бы она умерла? Как бы жил без нее? Не жил бы.
Он говорит все это ей. Выплескивает свою ярость, просит прощения и раскрывает душу. Пока не видит его боли и не слышит его слов.
– Марк, – тихий надломленный голос вынуждает замолчать на полуслове. Дрожат ресницы, когда она открывает глаза. Еще затуманенные после наркоза. Но когда она смотрит на него, взгляд проясняется. Слабая улыбка трогает губы. – Живой, – выдыхает едва слышно. И в ее глазах он видит то, чего так боялся. Она не сожалеет о своем поступке: о том, что едва не убила их не родившегося ребенка. Не жалеет и снова поступила бы так же, не задумываясь. Потому что спасала его. Потому что нет ничего важнее его.
– Дура, – бросает зло, наклоняется над ней, всматриваясь в ее бледное лицо. – Как ты могла? Ты?
Он не знает, как объяснить ей свою боль. Как донести всю нелепость ее поступка. Всю опасность, которая хоть и миновала, но была. Как сказать, что он не сможет так? Жить, зная, что в любой момент она может пожертвовать его ребенком.
Он просто уходит, проклиная все на свете.
И только короткое, едва слышное: «Живой», – ему ответом.
Эпилог
Марк. Два месяца спустя
Самолет приземляется поздним вечером.
Перелет дался Марку легко. Домой всегда возвращаться легко. Марк же возвращался туда, где его ждут. Это радовало. Он спускается по трапу, подставляя лицо мартовскому ветру, чувствуя, как губы сами расползаются в улыбке. Оказывается, он успел соскучиться. По родному городу, по родному воздуху. Здесь, на родной земле, даже дышится иначе. Или дело в другом?
Лилю нашли через два дня после покушения в каком-то борделе снова. Отправили обратно на лечение, но тем же вечером она покончила с собой.
Тогда у Марка как будто камень сняли с души. Теперь он мог дышать свободно. Жить, не оглядываясь на прошлое. Теперь он мог отпустить Лилю и, наверное, все-таки заслужил прощение дочери. А ведь он мог снова потерять все. Он ведь когда узнал, что Алиса беременна, думал – свихнется. Он чуть не лишился смысла жизни в один момент. Потому что без Алисы его жизнь – ничто. Еще тогда, пять лет назад, он понял, что, если потеряет ее, не выживет. Он жил, зная, что где-то дышит его пташка, что сердце ее бьется. И пусть она не с ним, но она счастлива. Тогда он думал, что не заслужил ее. Не заработал счастья.
А потом начались эти непонятки с домом и бизнесом. Кто-то настойчиво влезал в его дела, сталкивал лбами с братом. Играл в давнюю историю,
