Затем, прежде чем Норман успел снова завести машину, на перекресток выскочила банда подростков с ножами и дубинками. Они гнались за той машиной. Но теперь изменили направление и кинулись к машине, в которой сидели Норман с Ричардом.
Норман переключился сразу на вторую передачу и рванул с места.
Один мальчишка прыгнул на багажник. Другой попытался запрыгнуть сбоку, промахнулся и покатился по мостовой. Еще один тоже прыгнул сбоку и уцепился за ручку дверцы. Он занес на Ричарда руку с ножом.
– Всех перебью, скоты! – проорал он. – Сволочи!
Он ударил ножом и распорол спинку сиденья, потому что Ричард отклонился в сторону.
– Убирайся отсюда! – закричал Норман, пытаясь тем временем объехать парня, упавшего на мостовую.
А тот, что с ножом, пытался открыть дверцу машины, когда они бешено понеслись по Бродвею. Он снова полоснул лезвием, однако промазал из-за того, что автомобиль дернулся.
– Я вас урою! – визжал он в приступе слепой ненависти.
Ричард пытался открыть дверцу, чтобы сбросить мальчишку, но у него не получилось. Перекошенное лицо парня просунулось в окно. Он замахнулся ножом.
У Ричарда в руке уже был пистолет. Он выстрелил парню в лицо.
Тот отвалился от машины с предсмертным сипом и упал, словно мешок камней. Он разок перевернулся, его левая нога дернулась, а потом он затих.
Ричард посмотрел назад.
Парень, уцепившийся за машину сзади, до сих пор держался, его обезумевшая физиономия прижималась к стеклу. Ричард видел, как кривится его рот, изрыгающий проклятия.
– Стряхни его! – сказал он.
Норман направил машину на тротуар, затем резко вывернул обратно на проезжую часть. Парень удержался. Норман повторил маневр. Парень по- прежнему держался.
Но на третий раз он ослабил хватку и отвалился. Он пытался бежать по улице, но инерция оказалась слишком велика, он перелетел через бордюр и врезался в витрину, выставив перед собой руки.
Они сидели в машине, тяжело дыша. И долго ничего не говорили. Ричард выбросил пистолет в окно, тот загромыхал по асфальту и ударился о гидрант. Норман начал что-то ему говорить, но тут же замолк.
Машина повернула на Пятую авеню и поехала по деловому кварталу со скоростью сто километров в час. Машин было немного.
По дороге попадались церкви. В них было полно народу. Люди даже стояли на ступеньках.
– Несчастные дураки, – пробормотал Ричард, руки у него до сих пор тряслись.
Норман тяжело вздохнул.
– Как бы мне хотелось быть таким дураком, – сказал он. – Несчастным дураком, который может еще во что-то верить.
– Может, и так, – произнес Ричард. Затем прибавил: – Я бы тоже хотел провести свой последний день, веря в то, что считаю истиной.
– Последний день, – повторил Норман, – я… – Он покачал головой. – Я не могу в это поверить, – сказал он. – Я читаю газеты. Я вижу вот это… эту штуковину на небе. Я знаю, что должно произойти. Но господи! Неужели конец? – Он на мгновение поднял глаза на Ричарда. – И ничего после?
– Я не знаю, – сказал Ричард.
На Четырнадцатой улице Норман повернул на Ист-Сайд, потом пролетел по Манхэттенскому мосту. Он не тормозил ни перед чем, объезжая мертвые тела и разбитые автомобили. Один раз он переехал тело, и Ричард увидел, как дернулось его лицо, когда колесо наехало на ногу трупа.
– Все они счастливчики, – сказал Ричард. – Гораздо счастливее нас.
Они остановились перед домом Нормана в Бруклине. Какие-то дети играли на улице в мяч. Они вроде бы не сознавали того, что происходит. Их крики казались слишком громкими на пустынной улице. Ричард подумал, знают ли родители, где их дети. И есть ли им до этого дело.
Норман смотрел на него.
– Так что… – начал он.
Ричард почувствовал, как напряглись у него мышцы живота. Он не мог ответить.
– Ты не хочешь… зайти к нам на минутку? – спросил Норман.
Ричард отрицательно покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Лучше пойду домой. Я… должен увидеться с ней. Я имею в виду, с матерью.
– А…
Норман покивал. Потом распрямился. На минуту заставил себя успокоиться.
