обыкновенно принято считать, что всё обстоит как раз наоборот.
Лысый бугор
Рассказ «Лысый бугор» опубликован в еженедельнике «Неделя» № 18 (27 апр-3 мая) 1970 года.
А потом рaздается шум многих шагов, сердитое бормотание одинокого голоса, и над верхушками бурьяна и полыни показываются головы людей. Это процессия, которая движется со стороны города Меца.
Лысый бугор. Выгоревшая трава пониже вершин.
Серое небо, по которому ветер несет тучи.
Вдали стены города Меца, — его сторожевые башни печатаются на фоне серого неба.
Процессия приближается. Это бедно одетые люди с суровыми лицами, предводительствуемые хорошо одетым мужчиной. Они дышат тяжело и, можно сказать, мрачно, потому что тащат на руках какого-то толстого человека.
Выйдя на бугор, они останавливаются и, раскачав неподвижного человека, швыряют его в бурьян. Совершив это удивительное действие, они грозят кулаками и, плюнув на землю, поворачиваются и молча уходят обратно в город.
Толстый человек лежит в бурьяне неподвижно, а из травы выползает мальчик и садится на землю, разглядывая незнакомца.
Человек поднимается и тоже садится, кряхтя и отряхиваясь.
Он лысый и толстый, и на нем длинная одежда — не то монашеская, не то докторская.
Он ощупывает себя и, найдя очки, вздевает их на нос.
Некоторое время они с мальчиком молча смотрят друг на друга.
— Кто ты? — спрашивает мальчик после выразительного молчания.
— А ты кто? — спрашивает человек.
— Я мальчик…
— Я тоже, — невесело говорит человек.
Мальчик ничего не отвечает.
— Не веришь?.. Видишь ли, я сам считал себя взрослым, но они меня опровергли… — говорит человек, поднимаясь.
— Меня зовут Бонифас, — говорит мальчик.
— …Понимаю… — человек снова садится. — Извини, пожалуйста… Меня зовут Франсуа, метр Франсуа Рабле… Иди сюда, мальчик Бонифас, и я вытру тебе нос… Негоже сидеть сопливым на земной тверди… Я доктор. Я лечу смехом… Ты спрашиваешь, как лечат смехом?.. Видишь ли, смех — это слабительное. Он помогает при запорах.
— Я ничего не спрашивал, — сказал мальчик.
— Что?.. Не важно, — ответил Рабле — Ты видел, как меня… э-э… несли на руках?
— Видел…
— Это мои пациенты, — сказал Рабле. — Кстати, Бонифас, у тебя не болит живот?
— Нет.
— Ну-ну… — промолвил Рабле, сомнительно посмотрел на Бонифаса и, помолчав, добавил: — Смотри, Бонифас, не пей воду из реки, слышишь?
— Да…
— Эти болваны думают, что заразу в городе можно уничтожить колокольным звоном и пением красивых псалмов. А сами пьют вонючую воду из реки, куда все кожевники сливают отходы, — сказал Рабле и посмотрел вдаль, и голос его дрогнул: — Когда я сказал, что нечистоты нельзя сливать в реку, купцы объявили меня безбожником. Еще бы: они получили богатые заказы для новой армии короля Франциска. Как я их убеждал! Как умолял поверить мне! Но они смеялись надо мной. Знаешь, что было дальше, Бонифас?.. Тогда я сам начал смеяться над ними. Я написал продолжение истории про Гаргантюа и его сына. Впрочем, тебе не понять. О, как они возмутились… Они протащили меня по городу, вышвырнули меня из города, как отброс, на свалку… Все выгорело, Бонифас. Сухо в сердце, — сказал Рабле устало и потом с ненавистью добавил: — Как я люблю зверей этих несчастных!
И, встав с земли, он пошел прочь и, оглянувшись, помахал рукой голове Бонифаса, которая глядела ему вслед.
