Потом она прислушивается.
— Электричка пошла, — говорит она. — Галя, тебе домой не пора?
— Ефросинья Михайловна, — говорю я. — Когда моя мама у вас была вожатой… она красивая была?
— Не хуже тебя… — отвечает Ефросинья. — Вообще ее класс был трудный. Володя Медведев особенно зарывался… Он влюбился в Зою Надеждину… Зоя тогда была совсем другая.
Потом мы молчим, а потом я спрашиваю:
— Ефросинья Михайловна… А зачем вообще нужна любовь?
Она секунду молчит, потом отвечает:
— Если поверишь, что нужен одному, — поверишь, что нужен всем.
— Ефросинья Михайловна, почему это так?.. — спрашиваю я. — Человек кричит, а его не слышно?
На это она ничего не отвечает.
— Ефросинья Михайловна… — говорю я. — Представьте себе — один человек полюбил другого… Глубоко и страстно… А второй уехал на год в далекий город… А у первого был секрет — он часы переставил вперед на два часа… чтобы жить в одном времени со вторым…
Я начинаю задыхаться, как будто нырнула глубоко и никак не могу выплыть наверх.
— …И вдруг первый узнает… что тот, второй… хочет жениться на ком-то… Как должен поступить первый?
Ефросинья думает, потом отвечает недовольно:
— Первый, второй, третий… Как на параде. А кто этот второй?.. Ладно, не спрашиваю… Рецептов тут нет… Дело решают взгляды на жизнь… Взгляды на жизнь этого, первого.
— Взгляды! — говорю я. — Любят не за взгляды!
— Ты знаешь… в конечном счете любят все-таки за взгляды. Взгляды — это не только речи, которые ты произносишь. Этому можно научиться. Взгляды — это вся ты, вся твоя повадка, способ общения с людьми… жадный ты или готов поделиться, терпимый ты или фанатик с белыми глазами. Чего ты больше боишься — что тебе будет плохо или твоему другу?..
Сидим на скамеечке, пух летит. А мы сидим и думаем.
— Ему не может быть хорошо, — говорю я упрямо, — …если мне плохо.
— Ты уверена в этом?
— Уверена…
— Хорошо… — устало говорит она. — Тогда скажи ему об этом.
— Скажу…
Ефросинья Михайловна тяжело поднимается со скамьи, опираясь руками о колени, и идет прочь. А я кидаюсь к телефонной будке.
— Справочная… Рейс 117 из Омска…
Но тут во двор входит компания ребят, и среди них Генка и Задорожный.
— Дурачок ты, понял? — говорит Генка Задорожному. — С женщинами надо решительно… Хочешь покажу?
— Почему это ты… лучше уж я… — отвечает Задорожный.
Я выхожу из будки. Компания хохочет.
— Галка… — говорит Задорожный. — Мне всегда хотелось тебя поцеловать.
— Отстань, — говорю я.
— Я хочу тебя поцеловать.
— Я вот тебя сейчас по морде тресну.
— Наплевать, — говорит Задорожный.
Он подходит ко мне, я даю ему оплеуху.
— Правда, треснула, — удивляется он.
Компания хохочет.
— Ни одного поцелуя без любви… — язвительно говорит Генка.
— Между прочим, да, — отвечаю я.
— Тихо… Идет кто-то…
И вся компания исчезает.
А я сажусь на скамейку. Не приехал. Вот так. Или, еще хуже, приехал, а к нам не зашел. Не пришел. Отправился прямо к своей замечательной Зое Николаевне… А ведь, в сущности, она ведьма, отрицательный персонаж… Ах, Медведев, Медведев, сказочник… В сущности, я вас тоже выдумала… Не пришел… «Шоколадка, не торопись!»
