личности и системы подчинения. Конечно, она не самая лучшая, и код наверняка не оптимизирован, и там багов куча… но все-таки, это моя разработка, и я бы хотел ее использовать.
Тем более, что ядро Кари к нему подойдет, особенно если слегка поменять несколько алгоритмов и перестроить пару (сотен) логических цепочек.
— А теперь, извините, можно мне побыть одному? — я снова улыбнулся, попытавшись изобразить усталость. Сильно пытаться не пришлось. — Хочу поработать над кое-чем. Считайте, что ваш рабочий день на сегодня закончен.
Ребята переглянулись, но, спустя секунду, стали торопливо собираться. Еще через полминуты помещение опустело. Я успел поймать встревоженный взгляд Джилл, и ободряюще улыбнуться ей в ответ.
После чего закрыл дверь. Запер на замок. Подошел к компьютеру, который был соединен с общей сетью ОзКорп.
— Кари, — позвал я недавно введенный в эксплуатацию искусственный интеллект корпорации.
— Да, мистер Озборн, — приятный, но явно нечеловеческий (очевидно, задумывался именно таким) голос компьютера отозвался мгновенно.
— Мой статус в ОзКорп?
— Сотрудник отдела № 118. Уровень доступа — высший.
Отлично. Высший уровень доступа я получил всего пару дней назад, после того, как всем стало ясно — проект «Хранители» сразу вышел на уровень высокой доходности. Раньше отец ни при каких раскладах не доверял свои секреты подростку, даже при всей его любви ко мне (а, может, как раз из-за нее, ибо счел, что мне слишком опасно лезть в закрытые разделы хранилища ОзКорп), сколько бы я его об этом ни просил. Сейчас же, мне удалось убедить Нормана, что такой уровень доступа просто необходим для реализации моих проектов.
К счастью, папа не заблокировал мой уровень доступа после своей «гоблинизации», чего я подсознательно ожидал.
— Дай мне информацию по последним разработкам Нормана Озборна.
— Информация получена. Разработка вируса, типа АРМV. Название — «Гоблин»…
Твою мать… Мои глаза бегали от строчки к строчке, и я никак не мог поверить в то, что читал. Норман не разрабатывал лекарство в обычном понимании этого слова. Он разрабатывал вирус. Причем мимивирус, с очень сложной структурой ДНК и РНК, который можно было программировать на вполне определенные действия.
Грубо говоря, процесс «лечения», если это можно так называть, был разделен на три этапа.
Первый — подготовка. Первое поколение вируса «Гоблин» поселяли в некую среду, к которой он… «привыкал». Адаптировался.
Второе поколение вируса рождалось уже адаптированным к данной среде, и было невероятно агрессивным. Оно меняло среду вокруг себя, под те стандарты, которые были приобретены первым поколением.
Третье — смерть. После полного изменения среды, следующее поколение мимивируса рождалось бесплодным. И умирало.
Учитывая, что среда обитания данной формы жизни — живая клетка…
Изначально предполагалось, что данные для адаптации первого поколения будут взяты у того же человека, которого и надо было вылечить. То есть, «Гоблин» сначала адаптировался к жизни в здоровой клетке, потом его помещали в «больную», которую он уже изменял по форме и подобию здоровой.
Оставалась проблема адресной доставки каждой частички вируса в каждую клетку — ведь все они разные, и изменить ВСЕ клетки по одному подобию нельзя. Но тут уж Норман использовал разработку другого известного ученого — Роберта Фримена (который, кстати, тоже является сотрудником ОзКорп). Фримен создал мельчайшие наномашины, которые могли справиться с задачей адресной доставки вируса к клеткам.
В результате Гоблин, по большому счету, являлся невероятно дорогим, но вполне универсальным лекарством, если не от всех болезней, то от очень многих.
Однако на последней стадии разработки что-то изменилось. Было решено брать не здоровые клетки подопытного, а… какие-то другие. Непонятно откуда. Об этом данных нет.
Так. Хорошо. Зайдем с другой стороны. Есть данные о подопытных.
Ого, целых семь человек! И все живы-здоровы, вылечились от своих болячек.
— Кари, у тебя есть доступ к данным физической диагностики подопытного № 3334856B?
— Подопытный № 3334856B, — отозвалась Кари. — Имя: Стивен Фрей. Диагноз: третья стадия рака легких. Доброволец. Полностью излечен от болезни после проведения опыта № 187С проекта «Гоблин». Зарегистрировано повышение физических параметров: увеличение мышечной массы на 47 %, улучшение прочности и крепости мышечной ткани на 216 %, увеличение крепости костных тканей на 306 %, улучшение проводимости нервных окончаний на 228 %, уровень регенерации тканей повышен на 112 %…
Ох… а данные-то неплохи. Очень даже.
— Зарегистрированы изменения в структуре ДНК клеток, измененных проектом «Гоблин», — продолжила меж тем Кари, иллюстрируя передо мной на огромный голо-экран какие-то цифры и графики. Я не понимал большую часть этих данных, улавливая лишь самое основное.
— Какие изменения? — насторожился я.
