Озборн (СИ)

Можно сделать вывод, что Гюнтер Фортефлих и Отто Октавиус — один и тот же человек.

Что это нам дает?

— Кари, мне нужны данные о последних проектах Гюнтера Фортефлиха.

— Данные отправлены на экран, — на обработку компьютеру понадобилось меньше секунды. Все-таки это невероятно мощная машина.

— Хмм… Вот что интересно: Отто — не биолог, — вновь заговорил мой внутренний Норман. — Он — физик. Какую помощь Осьминог мог оказать проекту Гоблин?

Очевидно, что передать клетки, к которым адаптируется вирус в первом поколении.

— Откуда он их достал?

У Коннорса?

— Но у Коннорса погибли все его подопытные, — справедливо заметил здравый смысл.

И что это значит?

— Может, Норман просто соврал про Октавиуса? — вдруг предположил уже подзабытый мною голос Мэтта Мердока. — Ну, знаете, он же теперь злодей, и все дела. Он и раньше умел врать. А теперь, наверняка, еще и ЛЮБИТ…

Может…

Стоп! Разработки Гюнтера Фортефлиха! Проект «Имобилизиен»! По сути охлаждающий элемент для реактора трития, который был преобразован, во что-то вроде камеры мгновенной криогенной заморозки. Если предположить, что того подопытного Коннорса, который жил восемь минут, успели заморозить… То с его регенерацией мы получаем практически бесконечный источник его клеток… Над которыми можно ставить вполне безопасные эксперименты по влиянию трития на живую ткань. Чем и занимался Фортефлих…

— Хочешь сказать, что под влиянием трития, клетки «альфа-версии Ящера» ослабли настолько, что стали стабильны? — мысленно присвистнул (забавное ощущение, кстати) Мердок. — А что? Берем несколько клеток, отдаем их на разделение… и получаем ослабленную но стабильную версию Ящера. Конечно, руки он себе не отрастит, но раны будут на нем зарастать только так.

Примерно, как на Гоблине.

— Однако, что произойдет, если принять препарат во второй раз? — задал вдруг животрепещущий вопрос мой внутренний Норман Озборн.

Я похолодел.

— Кари, создание нового проекта. Объединить данные по принципу…

Я быстро набросал программу симуляции результатов повторного приема «Гоблина», с учетом всей собранной информации. Через три часа работа была закончена.

— Просчитай вероятность наихудшего исхода, — скомандовал я, запуская симуляцию.

— Дестабилизация пораженных клеток и их мгновенное разрушение, — почти сразу ответила Кари. — Результат — смерть подопытного.

Ну, да. Довольно сложно будет моему отцу выжить без большинства костей, мышц и внутренних органов, не говоря уже о части мозга.

— Вероятность?

— Судя по данным, не выше одной тысячной процента.

Ага. Вряд ли, короче. С другой стороны, отбрасывать эту вероятность не стоит. Сильно не стоит.

В любом случае, самое худшее что может случиться — смерть Нормана. Это, конечно, плохо, но… Черт, он же мой отец. Это ОЧЕНЬ плохо!

— Наиболее вероятный сценарий, — вздохнув, запустил я симуляцию по новой.

— Учитывая остатки вируса третьего поколения, которые не были выведены из клеток организма подопытного в результате первого опыта, введение нового реципиента приведет к повторному запуску цикла жизни вируса «Гоблин». Пораженные клетки при этом будут усилены, и начнут стихийный процесс воспроизводства…

Искусственный интеллект ОзКорп выдал на экран демонстрацию подобного исхода. С монитора на меня смотрела жуткая тварь.

На классического Ящера данный экземпляр походил мало. Скорее очень и очень крупный человек, с жутко обезображенным лицом (результат неравного деления клеток) и зеленой кожей. Чуть ниже высветились показатели. Мда. По некоторым из них эта тварь даже превосходит «альфа версию Ящера».

Жуть какая. Вот уж действительно настоящий гоблин.

Что будет с психическим состоянием моего отца, после такого, даже представить страшно. Он и так, судя по последнему разговору, не слишком адекватен…

— Вероятность? — устало спросил я у компьютера.

— Оценена в семьдесят четыре процента.

Я еще немного погонял программу, пытаясь детально разобрать другие возможности. Был там вариант, что все пройдет удачно, и Норман полностью