Мне показалось, сейчас она вцепится и расцарапает мне лицо.
Глава 26
Он лежал на соломе, на боку, поджав ноги, странно скрючившись и закрыв глаза. Узкая полоска света едва позволяла разглядеть, узнать…
Меня впихнули в камеру и заперли дверь.
Заскрежетал засов.
Эрнан приоткрыл глаза. Он смотрел на меня и, кажется, не мог понять, кто перед ним. Всматривался. И лишь потом вздрогнул, всем телом подался назад.
– Тиль… нет!
Я подошла, опустилась рядом с ним на колени. Он попытался отодвинуться к самой стене. Но это было не просто. У него связаны руки, крепко, сзади, скручены почти до локтей. У него вся рубашка в крови… Ранен? Это ведь его кровь? Похоже на то. Я только не могла понять где… все пропиталось.
Солома влажная и красная под ним.
Боги…
У меня только одна попытка.
– Уходи, Тиль! – едва слышно хрипит он. – Уходи! Слышишь!
Мне хочется плакать, но плакать нельзя.
Это как в поединке, если запаникуешь – умрешь. Я должна справиться.
– Я не могу уйти, – говорю осторожно. – Они схватили и меня тоже. Если ты не поможешь мне, то мы оба умрем.
Он стонет. Пытается подняться, хотя бы сесть, но не выходит. Сил нет.
– Нет, лежи. Не двигайся. Я могу помочь тебе, а потом ты поможешь мне. Хорошо?
Лихорадочный блеск в его глазах и еще – ужас.
– Нет! – просит он. – Не надо, Тиль. Не трогай меня! Нет! Не делай этого.
Он боится за меня.
Это опасно, я и сама прекрасно знаю, Ингрун подробно рассказала мне. Но если этого не сделать сейчас…
Мне нужна его помощь. Или хотя бы согласие. Или даже пусть просто не мешает мне.
У меня есть нож, спрятан под платьем, никто не подумал обыскивать меня… да и много ли толку от ножа в камере приговоренному к смерти?
Я могу разрезать веревки и освободить ему руки.
Но я не буду. Не сейчас. Иначе справиться с ним будет еще сложнее.
– Ты ранен?
Он отодвигается, забивается в угол подальше от меня.
Словно напуганное животное.
– Нет-нет-нет! – Паника в его голосе.
Мне плохо и страшно. Я не знаю, что делать, что ему сказать. Он уже плохо осознает происходящее. Еще немного, и…
Я протягиваю руку, пытаюсь коснуться его плеча.
– Нарин…
И он вдруг вскакивает. И откуда только берутся силы. Подскакивает на месте. И в сторону. Он стоит посреди камеры, и от резкого движения открываются подсохшие раны, я вижу, как толчками течет кровь. Он не чувствует боли. Ничего не чувствует. Кажется, он даже плохо понимает, что руки связаны, как-то неуклюже дергает плечом. Словно животное, не человек. Лихорадочный блеск…
Хочется заорать в голос.
Только бы не было уже поздно!
– Нарин, – осторожно говорю я, осторожно, по полшага пытаюсь подойти. – Ты мне нужен! Мне нужна твоя помощь! Ты меня слышишь? Нарин? Ответь мне!
Я подхожу. Ближе, ближе.
Он пятится.
Бесполезно разговаривать. Он не слышит, не понимает меня.
И, наконец, он прижимается спиной к стене. Отступать некуда.
– Нарин? Ты меня слышишь?
Шаг, еще шаг.
Чуть отвожу руку назад. Хорошо, что у меня не связаны. Меня никто не принимает всерьез. А зря.
– Ты меня слышишь?
