Сэр Ливан осушил свой кубок, кивнул, чтобы ему налили еще.
– Пока еще не королева, – сказал он. – Дочь Майлога, твоя пленница. То, что она греет твою постель, еще не делает ее королевой. Ты подумай, стоит ли оно того?
Лицо Эрнана стало непроницаемым, почти каменным.
– Сэр Ливан, – сказал он. – У вас сегодня был долгий и тяжелый день, вы устали и много выпили. Думаю, вам пора пойти отдохнуть.
– Я только начал отдыхать, – Ливан поднял наполненный кубок. – Я хорошо помню, кто она и кто ты. Я уважаю тебя, как законного короля. Но не забывай, кто поддержал тебя и вытащил из грязи.
Эрнан молча поднялся на ноги.
Несколько мгновений, и все взгляды были устремлены на него. Зал умолк. Эрнан стоял в полной тишине. Он ничего не говорил и ничего не делал, просто стоял. И Ливан, сначала довольно ухмыляющийся, помрачнел. Потом поставил кубок, отодвинул. Огляделся по сторонам, словно стараясь оценить ситуацию. Вздохнул. И тоже, наконец, встал. Еще какое-то время он пытался справиться со своими чувствами и с отрыжкой. Потом поклонился.
– Прошу простить меня, ваше величество, – сказал он.
Потом повернулся и отправился прочь.
– Можно, я тоже пойду? – осторожно попросила я.
Он повернулся ко мне. Я видела, как он пытается справиться с собой, и чтобы злость и раздражение не коснулись меня.
– Если хочешь, – сказал он, подал мне руку. – Идем, – и потом, повернувшись к гостям: – Я скоро вернусь, продолжайте пока без меня.
Мы вышли вместе, прошли до открытой арочной галереи, выходящей к реке. Отсюда уже совсем недалеко до жилых комнат.
– Мне сейчас нужно вернуться, Тиль, – сказал он. – Не принимай все это близко к сердцу.
Я кивнула.
Думала, он сейчас уйдет, но он не уходил. Стоял хмурясь, поджав губы.
Сэр Ливан в чем-то прав. Я не королева. Я дочь Майлога, дочь врага, принесшего столько бед Лохленну. Пленница и трофей. Никто не обязан уважать меня.
– Он прав, – сказала тихо. – Я не королева, даже если грею…
Если грею твою постель. Теперь это правда. Все эти красные ленты – правда.
У меня не хватило сил договорить сразу.
– Он прав, – повторила я. – Я шлюха, а не королева. Я сама…
Эрнан вздохнул, обнял меня за плечи.
– Прости, Тиль, – сказал он. – Это моя вина, я поторопился. Стоило подождать до свадьбы, тогда тебе не в чем было бы себя винить. Тебе и так нелегко, а теперь еще и это.
– Поторопился? Я думала, это произошло…
Случайно? Само? Я сама захотела.
– Тиль… – он заглянул мне в глаза. – Ты думаешь, я позвал тебя с собой, чтобы ты посмотрела Лохленн? Я хочу быть честен с тобой. Это так цинично, наверно, но я решил, что долгая дорога, ночевки под небом у костра, звезды и песни помогут забыть об условностях и обязанностях, и помогут нам стать ближе… – он сморщился, старательно подбирая слова. – Я хотел, чтобы ты перестала меня бояться. Считай, что я сам это подстроил. Я даже выбрал место у реки для ночлега, я был там раньше и знал, что очень удобно купаться, я хотел предложить тебе сам… Прости меня.
Я смотрела в его глаза, и раскаянья там не было. А если было, то совсем чуть-чуть. Только нежность.
Хотелось обидеться, сказать, что он использовал меня, что это не честно… И в то же время я понимала, что он делает сейчас. Он берет ответственность на себя. Он не говорит, как Хаддин: «Это все из-за тебя. Ты ведешь себя так, как не подобает приличной девушке. Ты сама захотела». Хотя это так. Сейчас это действительно так. Он говорит:
Наверно, я слишком сильно привыкла быть виноватой во всем.
– Ты получил то, что хотел, – сказала я.
Хотелось расплакаться.
– Тиль… – он улыбнулся и вдруг встал на колени передо мной. – Луцилия, я хочу, чтобы ты всегда была со мной, всю жизнь, в горе и в радости. Я хочу, чтобы у нас были дети и внуки, я хочу состариться вместе, если, конечно, доживу до старости.
Он улыбался, и я видела – все это искренне, все эти слова от чистого сердца.
– Я люблю тебя, Луцилия, – говорил он. – Я клянусь защищать тебя и сделать все, чтобы ты была счастлива, все, что в моих силах. Если я поторопился, то только от того, что так долго этого ждал. Ты ведь станешь моей женой?
– Я могу отказаться? – спросила я.
– Можешь, – серьезно сказал он. – Если ты действительно этого хочешь, то можешь отказаться. Мы придумаем, как поступить.
