рукоять управления напряжением и катушка на один киловатт. И цена – на сто долларов дороже обычного велосипеда. А в Индии действует скидка на катушки мощностью меньше пятидесяти киловатт, однокиловаттная продукция обходится… где-то в районе одной дойче-марки в месяц.
– Ничего себе… – он был впечатлён, – и вы от этого не теряете?
– Теряю, около двухсот миллионов фунтов в год, зато у небогатых индусов появился весьма неплохой транспорт. Что поделать, – я развела руками, – иногда нами движет не только жажда денег. Поэтому я дала им скидку, мощные катушки, по пятьсот киловатт, бедняки себе позволить не могут, поэтому чем дешевле, тем больше скидка. Для многих это первый и единственный транспорт в жизни.
Из цеха мы вышли, спустившись на лифте. Начался разговор за бизнес.
– Фрау Чидори, мы весьма впечатлены вашими производствами, – начал он, едва мы вышли из лифта, – поэтому хотели бы предложить вам сотрудничество.
– Дайте угадаю. Вы хотите уникальные компьютеры, двигатели, хабы, для Мерседес, поскольку было бы наивным ставить в столь престижный автомобиль такие же системы, как у ближайших конкурентов, которым мы уже продаём наши товары?
– Да, – он кивнул, – вы проницательны. Нас интересует катушка на пятьсот киловатт и более тяговитые двигатели…
– Сожалею, герр Беккер, но сделать более тяговитые двигатели я не могу. Могу выпустить, но это будут классические двигатели. Вентильный тяговый двигатель автомобильного класса бесполезно переделывать, да и к тому же он может развивать с полумегаваттной катушкой силу тяги, достаточную, чтобы сдвинуть с места целый гружёный карьерный самосвал. К чему вам большая тяга?
Беккер развёл руками:
– Нам нужны преимущества.
– Здесь их найти не получится, – я покачала головой, – от движителя и энергоустановки бесполезно ждать улучшения, это не ДВС или паровой двигатель, чей потенциал не был раскрыт. Я работаю над увеличением зоны покрытия катушек, но мотор уже неизменен. Можно только увеличить его физически… Но смысла нет.
– Что ж… значит, не судьба, – он развёл руками.
– Могу предложить вам разве что наши компьютеры, систему безопасности с высокоскоростными радарами, систему автопилота, роботизированные защитные кресла, систему ночного видения и тепловизор, систему защиты от затоплений, каркас безопасности на основе гибких металлопластиковых элементов, противопожарную систему, применённую на автомобиле «патриот»…
– О… – он даже ошарашен был списком, – я читал про вашего автопилота, а вот про противопожарную систему…
– Это очень просто. Если людей внутри нет, то при возгорании система заполняет абсолютно весь салон быстротвердеющей негорючей пеной, которая останавливает доступ кислорода к очагу возгорания, если он в салоне. Та же система есть во всех внутренних технологических полостях, поэтому сжечь «патриот» нельзя, даже щедро полив его бензином, сверху металл обгорит, а салон и системы не пострадают. Извлечение пены тоже довольно простое, достаточно охладить машину до минус сорока градусов. Пена не выдерживает сильного мороза и легко соскребается, слой за слоем, в течении нескольких часов.
– Какая интересная пена… – задумался Адольф, – а если в салоне люди?
– Тогда людям нужно остановить машину, выйти из неё и позволить противопожарной системе сделать своё дело.
В общем, мы договорились. Я показала мерседесовцам, о чём речь – благо, у меня был личный «Патриот», и они после недолгого телефонного разговора приняли решение подписать контракт на сто тысяч комплектов противопожарки, компьютеров, двигателей и катушек. В солидную сумму встало всё это мерседесу, однако, они явно получили неплохое преимущество перед Рено, которые сделали ставку на недорогие машины, и заказать подобное для них нереально…
Я вникала в суть коммунизма. И чем больше вникала, тем больше он мне не нравился. Хотя куда уж дальше? Взять к примеру самых предприимчивых предпринимателей – цеховики, вышедшие из тени. Цеховики производили левый товар и продавали его народу, деньги огромные. Были. Был спрос на продукцию, значит, народу это было нужно. А государство – отлавливало цеховиков и прикрывало их производства. Вроде бы тут мудрствовать не о чем? А вот хрен там. Есть спрос, есть предложение, и есть некий третий регулятор, который искусственно ограничивает предложение. Дефицит… да, всё, что производили цеховики, по сути, компенсировало дефицит, компенсировало недостатки плановой экономики. А государство, имея закон о всеобщей трудовой занятости, запрещало производить левые товары, ограничивая тем самым возможности к покупке. Отсюда следует, что интересы народа и государства расходятся в диаметрально противоположные стороны – правительство – монополист на рынке, оно не желает иметь конкурентов, и при этом имеет желать спрос на свои товары, закрыв рынок, не оставив людям выбора. А куда денутся? Будут брать. Каждый рабочий советского союза производил продуккцию примерно на тысячу рублей в месяц, при этом имел зарплату двести рублей, или двадцать тысяч, по-новому, в месяц. Оставшиеся? Оставшиеся деньги – это прибыль государства. Поэтому бОльшая часть прибыли тратилась на укрепление собственной власти через политические программы – космос, мегастройки,
