— Ты… кто… такая… мать… твою… — медленно, с расстановкой, тоже на русском языке поинтересовался я. И неожиданно вспомнил, как мне предлагали взамен Земфиры какую-то рабыню. М-да… но кто ее сюда притащил?
— Феодора я, а кто еще… — озадаченно пискнула девушка. — Ой-ей-ей… так ты, дядечка, нашему языку учен?
— Учен…
— Это хорошо… — облегченно выдохнула Феодора. — А сильничать меня будешь? Ну не нада, Христом богом молю….
— Не… не буду…
— Обещаешь?
— Обещаю…
Глава 11
Не глядя, нащупал рукой табурет, подтянул его к себе и сел. Заливаться спиртным отчего-то перехотелось. Щемящая тоска, горе и злость тоже куда- то испарились. А вернее, притупились. Нет… вот это баян так баян. Очешуеть… наконец с соотечественницей повстречался. Нет, я прекрасно знаю, что русичей в басурманском полоне томятся многие тысячи, и теоретически они могли попасть в Европу, но вот как-то даже с упоминаниями не сталкивался. А тут н
Высокая, стройная, худенькая, мордашка симпатичная, глаза чуть раскосенькие, большущие, с виду хитрющие, русая коса едва ли не до пят. Лет так четырнадцати-пятнадцати на первый взгляд. А может, еще меньше. Сидит на кровати, глазенками по сторонам зыркает, ручки на коленках примерно сложила. Ей бы еще сарафан да кокошник, чем не персонаж для Васнецова…
— Давай по порядку. Кто, откуда, как в полон попала…
Феодора кашлянула, вскочила, отвесила мне русский земной поклон и скороговоркой протарахтела:
— Боярская дочь, Феодора Микулишна Сунбулова, рязанские мы, с Переяславля, пошла с дворовыми девками по землянику на бережок, тут нас ушкуйники и прихватили, лиходейники окаянные…
Я проследил за ее взглядом, подошел к столу, навалил на тарелку еды и сунул Феодоре в руки.
— Жуй.
— Добрый ты, боярин… — Девчонка живо откусила от краюхи хлеба и пожаловалась: — Не ела седни я, проголодалась, прям страсть… — а потом с опаской добавила: — А это… не изволь гневаться, боярин, так куда это я попала? Тут християне, али кто?
— В Бретань; ты ешь, ешь… — Я вытащил крестик из-под колета и показал Феодоре. — Христиане, только латинского обряду. Католики.
— А-а-а… — понимающе протянула девушка. — Это хорошо, что не бусурмане. При дворе великого князя Василия Ивановича такие тоже были. Фряг… фряз…
— Фрязи. Генуэзцы или венецианцы. Купцы?
— Ага, они самые! Тятька их тоже так называл, — довольно подтвердила девушка, аккуратно откусывая ветчину от ломтика. — А ты сам кто будешь? На нашем языке мудрено говоришь.
— Боярин… — Я задумался, подыскивая русский аналог своего титула. — Ну… даже не знаю, как сказать на русский манер… словом, род идет аж от царей. А язык сам выучил, оттого и не совсем правильно. Ну так что там дальше-то было?
Феодора горько вздохнула.
— Поведаю, отчего не поведать. Ушкуи продали нас армянским купцам, армяне, проверив мое девство… — девушка всхлипнула, — продали жидве, ну а те прям в Кафу доставили. А уже из Кафы татары меня продали на этот… остров большой такой, вроде как Делос его называли. А там эти купили… ну-у… тот, которого ты стрелил… эх, словом, намучалась… всяко разно обижали меня ироды… Но не сильничали, врать не буду, этого не было…
Феодора опять всхлипнула, бурно разрыдалась и… кинулась мне на грудь.
А я… обнимая ее и успокаивающе поглаживая по торчащим остреньким лопаткам, неожиданно понял… понял… что вот за эту девчонку я глотки грызть буду. Своя же, родная… Господь наградил еще одной дочуркой…
— Сир?.. — ворвался в каюту Логан и застыл на пороге как громом пораженный. — Гм…
— Проходи братец… — кивнул я ему. — Хлебни крепкого с устатку. А я сейчас… с девой разберусь и присоединюсь. Рассказали уже тебе?
— Угу… — Тук мрачно кивнул. — История, однако… больше ничего сказать не могу. Поражаюсь вашей выдержке, сир. И мудрости. Я бы так не смог. А это…
— Это княжна Феодора, бывшая пленница сарацин. Из Московии… Княжна — это… дочь владетельного герцога, так по-нашему будет…
— Княжна? — Скотт даже рот раскрыл от удивления. — Из Московии? Ага… слыхал… Ух, ты… — и тут же сорвался с места, изобразив пред девушкой
