считаете заблуждением, даже не пытаясь понять их. В этом Император мало отличен от Механика, а Ведьма от Атамана. Я не хочу объединять две неправильности в надежде, что вместе они дадут правильность. Сами заварили – сами расхлебывайте!
– Тебе не удастся отсидеться в стороне. Рано или поздно жизнь заставит принимать решения, – крикнул Император. – Когда прольется кровь схимников, вини в этом только себя!
– Отлично. – Я горько рассмеялся. – А теперь вину за вашу свару ты перекладываешь на меня. Все верно. Всегда ведь виноват кто-то, но не ты? Очнись, брат, кровь схимников уже льется! Четверо погибли! И знаешь, а я ведь тоже начинаю понимать, зачем кто-то захотел истребить носителей нашего учения. Вы все, как дети малые, играете в свои бирюльки и не замечаете, кого при этом топчете ногами.
– Схима не могла возникнуть просто так. Я уверен, что наша цель – быть пастырями людей.
– Пастырь защищает свое стадо, а вы натравливаете свои одно на другое, пытаясь таким нехитрым способом определить, кто же прав. А по мне, все вы ошибаетесь.
– Ну конечно, вот он, Искатель! – крикнула Ведьма. – Все дураки, один он непогрешим!
– Да не в этом дело! – Я тоже начал распаляться. – Уже мозоль на языке натер, упрашивая всех вас: оставьте людей самим себе. Избегайте войны хотя бы года три. Потом мы уйдем, и время покажет, чьи идеи оказались лучше, жизненней.
– Мы никому войны не объявляли, – напомнил Император.
– Зато усиленно провоцируете ее.
– Чем? На металлы пошлины поднял? Так пусть в своих горах поищут месторождения. Но нет же, для этого работать надо. А толстопузые торгаши предпочитают потеть только при подсчете денег! Что еще? Расписки запретил? Так не сегодня завтра Механик сделал бы то же самое. Бумага и пергамент – одно, а золото – совершенно другое. Если начнется война, все расписки не будут стоить и ломаного медяка. Я защищаю своих людей, как могу. Время, говоришь, покажет? Ничего оно не покажет! Я уже не важен. Империя создана, ее образ светел в умах венедов. Мы вложили его туда, и он останется после нашего ухода.
– Оставь, – устало промолвила Паучиха. – С ним мы не договоримся.
– Но почему?! – Император грохнул кулаком по столу.
– Не тем вы занимаетесь. Мне так кажется. Прости. Сейчас меня больше волнует другое. Хотя бы этот загадочный убийца, хоть и сам верю в него с трудом. Мне хочется понять, для чего Схимник создал наше учение. И мне не хочется бросать своих учеников в вашу политическую мясорубку.
– Я проведу тебя. – Ведьма встала.
Мы вышли, оставляя печального Императора и злую Паучиху.
– Значит, вот так, Искатель, – тихо произнесла она.
– А разве могло быть по-другому? Тридцать лет. Тридцать лет без тебя…
– Двадцать семь, – поправила она. – Через два месяца будет двадцать семь. Помнишь ту осень?
– Осень нашей жизни. Годы ученичества были нашим летом. А потом пришла осень, следом зима.
– Но за зимой приходит весна. – В ее голосе прозвучала надежда. – Новая наша с тобой весна.
– Прости. Я приложил слишком много сил, чтобы выкинуть тебя из головы, из сердца. Весна не вечна, а от второй осени я просто сойду с ума.
Ведьма вдруг бросилась мне на шею. Я почувствовал жар ее губ, горячее дыхание, запах сирени. По ее щекам текли слезы.
– Не уходи, Искатель, – прошептала она. – Если ты уйдешь… это будет конец всего. Мы же сожрем друг друга. Останься, хотя бы на эту ночь. Пожалуйста.
– Прости, меня ждут. Для нас уже слишком поздно. Я – не тот Искатель, которого ты знала. Разучился любить.
Я попытался отстраниться, но она не хотела меня отпускать.
– Останься. Прошу. Я боюсь, что больше никогда тебя не увижу!
Запах сирени, мягкая трава, слегка колючая, утренняя свежесть. Журчание ручья и необычайное спокойствие. Глупо отрицать, что за все эти годы я вспоминал ее не раз. И почему-то именно то, самое первое утро. Мы еще не ушли от мира вместе с учителем. И схима еще оставалась для меня чем-то новым, необъятным. Но я радовался, что следующие тридцать лет я и она проведем вместе. Я был так молод!
– Мне казалось, в посольском приказе много чинуш всевозможных, а здесь пусто, – как-то невпопад произнес я.
– Брат выгнал всех, велел освободить дом. Останься. На улицах сейчас неспокойно. К ночи они все разойдутся, эти смутьяны.
– Ты боишься за меня? – Я ласково провел рукой по ее щеке, стирая слезы.
– Боюсь.
– Я же схимник. Что они мне сделают?
– Я боюсь того, о ком мы не знаем. Ты прав, убийца существует. Останься. Втроем мы справимся с ним, а вчетвером – тем более, Искатель. Не сомневайся, останься. Я подчинюсь тебе, как того хотел мой младший брат, я сумею урезонить Паучиху. Все еще может получиться. Вчера, у Механика, когда я увидела тебя, только тогда осознала, чего все эти двадцать семь лет ждала.
