– Оттуда съезжать через два дня, – оповестил Лумм. – Во дворце предупредили.
– Прекрасно…
– Поедете в казармы, – ухмыльнулся Зарук.
– Не смешно. Ты тоже поедешь, не забыл?
– Нет. Я в Якал послезавтра, – оскалился зять и вполголоса запел довольно знаменитую в Исварии шутливую песню про жалостливого хозяина собаки:
Но, увидев улыбки своего десятка, прекратил и гаркнул им построиться в одну шеренгу.
Надо было видеть, как воины, держа лошадей в поводу, пытаются разместиться на пятачке дворика, где одновременно кучер разворачивает карету…
– Лумм, садись, побеседуем, – кивнул я на свой транспорт.
– К тесноте привыкаешь? – Зарук вновь не удержался от колкости, но в этот раз произнес ее так, чтобы слышали только я, Лумм и Ильнас, крутившийся рядом.
В казармы я не хотел, поэтому надо было что-то решать с возможностью ремонта «подарка». А единственным местным в моем окружении был Лумм. Дело в том, что деньги были, но не в таком уж большом количестве, в особенности учитывая, что мне нужен нормальный жеребец, которого я так и не приобрел. Опять же жить почти луну тоже на что-то надо.
– Я попытаюсь переговорить во дворце по поводу дальнейшего проживания в гостевом доме, – выслушав мою просьбу вместе с откровениями о финансовом положении, произнес Лумм. – Если честно, я очень удивлен такой милостью.
– Мне показалось, что младший император не очень-то желал возводить меня в тысячники.
– Не знаю, – после секундного раздумья ответил Лумм. – С чего бы ему?..
Я мельком посмотрел в глаза старшему воину. Он сразу отвел их. Лумм врал. Отчетливое ощущение лжи. Я заметил одну особенность в восприятии мной чужих эмоций: если вокруг находится более одного человека, то я слабо улавливаю отношение ко мне, а вот наедине… Надо развивать в себе этот дар – однозначно полезный навык. И еще надо развивать актерские навыки, так как когда ты знаешь, что с тобой не совсем откровенны, то общаться становится значительно тяжелее. Например, сейчас Лумм почувствовал мое недоверие к его словам, причем без всякой магии. Хотя я его и не скрывал, отвернувшись к окну и разглядывая сторонящихся от нашей кареты прохожих.
– Элидар, у меня к тебе есть просьба. Хотя… даже не просьба, а…
Лумм явно переводил разговор на другую тему, при этом несколько смущаясь. Действительно смущаясь. В этот раз вполне искренне. Очень интересно…
– Чем могу помочь? – Фраза получилась несколько суховатой.
– Да… а, ладно.
– Лумм, мы вроде не лары. Рассказывай, – взял я себя в руки и умерил разыгравшуюся детскую обиду на ложь бывшего десятника.
– Мне бы исчезнуть на ночь.
– Исчезай, – удивился я такому забавному повороту. – Мог бы и с меньшей интригой обратиться.
Я еще не совсем привык, вернее – совсем не привык, что мой надзиратель теперь в моем же подчинении.
– Дело в том, что я не могу отлучиться от тебя, если ты выходишь в город.
– Почему?
– Потому что тебя хотели убить. Дважды.
– Лумм, у меня десяток воинов и я нахожусь в столице. Так что… рядом ты или нет, не имеет значения.
Парень кивнул, но по его виду было понятно, что он не удовлетворен разговором. Именно в этот момент я вдруг понял, что он ненамного старше меня. А если учитывать мой реальный возраст, то значительно младше.
– Приказ не отходить от меня? – попытался я докопаться до истинной причины невозможности отлучиться Лумму.
– Да, – откровенно ответил тот.
– Куда собрался – не спрашиваю. Цветок фиалки наверняка на приеме получил. Но если это так важно, то могу вечером и не выходить из дома.
На лице старшего воина промелькнула секундная радость, но он тут же вновь превратился в невозмутимого Лумма.
– С настолько страшными не встречаюсь. Но ты угадал.
– Что страшные?
– Что фиалки сами дарили. Просто скоро Зарук уедет и я действительно не смогу отойти от тебя даже на шаг. Пытался с утра договориться о задержке твоей охраны, но не разрешили. Пообещали выделить двоих из дуваракской тысячи, и это все. Слишком внимание привлекаем.
