надевать ей через голову. Сквозь слои воздушных складок голос барышни зазвучал глуше:
– Признаюсь тебе, Сара, милая, я совсем не уверена, что хочу этого.
Сара застегнула нижнюю юбку на крючки, подхватила с кровати сиреневое домашнее платье и подняла на руках так, чтобы Элизабет сумела просунуть внутрь голову и руки. Сара поправила ворот и плечевые швы, а Элизабет подтянула узкие рукава. Покончив с одеванием, Сара еще успела бы застать Джеймса на кухне или встретить его в коридоре, когда он нес наверх завтрак для хозяев.
Элизабет сама справилась с манжетами, а Сара тем временем застегнула костяные пуговицы на спине.
– Конечно, чудесно будет повидать Джейн. Но шесть недель в Кенте, с Коллинзами…
Лиззи оглянулась на Сару, Сара кивнула: она закончила. Элизабет отошла к окну, бросив ночную сорочку на полу.
– Боюсь, мне не удастся получить от этого визита должного удовольствия.
Подняв ночную сорочку, Сара встряхнула ее и, аккуратно сложив, положила под подушку.
– Чем еще могу служить?
– О нет, спасибо, Сара, пока больше ничего не нужно.
Сара сделала реверанс и вышла. Прикрыв за собой дверь спальни, она пролетела через холл к двери, ведущей на черную лестницу для слуг. И, чуть не кубарем скатившись по ступеням, выскочила в коридор в надежде увидеть там Джеймса.
Однажды зябким днем Уикхем наведался на кухню, принеся с собой сквозняк и запах табачного дыма. Обычно ему нравилось отираться на пороге, но на сей раз он переступил через него, тем самым нарушив границу, отделяющую один мир от другого, столь бесцеремонно, будто для него это попросту не имело значения.
– А, так вот что здесь. Кухня!
Полли уставилась на Уикхема с открытым ртом, упустив в миску мутовку, которой взбивала яичные белки. Сара, распрямив спину, увидела незваного гостя и тоже замерла со ступкой и пестиком в руках. Словно яркий, нарядный павлин решил снизойти до простушек-курочек и важно расхаживал среди них по двору, поклевывая зернышки.
– Да, похоже, так оно и есть. Что вы там готовите? Миндальное пирожное? Какая прелесть.
– Вы, верно, заблудились, сэр, – предположила Сара.
Уикхем по-мальчишески жестом потер стриженый висок и озорно улыбнулся. Сара подумала: «Этот точно знает, чего хочет, ему хорошо известно, что нужно делать, чтобы очаровывать».
Офицер отвернулся от нее и обратился к миссис Хилл:
– Я, знаете ли, очень люблю кухни. Вот и подумал, надо бы зайти и взглянуть на вашу. И нахожу, что ваша кухня – премилый уголок.
– Вам будет куда удобнее в гостиной, сэр, – сделала Сара еще одну попытку.
– Не судите по наружности, она обманчива, моя милая.
Уикхем облокотился о стол рядышком с Сарой. Приподняв бровь, он уставился на нее, однако, заговорив, вновь адресовался к миссис Хилл:
– Мой батюшка был всего лишь дворецким, вот ведь как, сударыня, потому я в своей жизни повидал немало кухонь, кладовых и буфетных. Кухня – это именно то место, где я чувствую себя легко и непринужденно.
Полли, немного придя в себя, снова приступила к взбиванию белков, таращась на гостя во все глаза. Сара, переводя взгляд с нее на офицера, заметила, как он подмигнул, и, быстро обернувшись, увидела, что Полли робко и вместе с тем радостно украдкой мигнула в ответ. Прямо неймется ему, этому красавчику, – готов очаровывать всех подряд, без разбору.
– Вас дамы хватятся, будут искать, – произнесла Сара.
– Ах, конечно, дамы. – Уикхем поджал губы. – Дамы.
Мутовка Полли продолжала постукивать, медленно и слабо. Уикхем отошел от стола и приблизился к очагу. Заметив пустующий стул мистера Хилла, он тут же уселся на него, точно у себя дома.
– Они так утомительны, эти дамы, правда? Со всей этой их
Прикрыв рот рукой, Полли хихикнула.
Он улыбнулся ей, усики задорно приподнялись по углам рта.
– Мне куда уютнее здесь, с вами, милые девушки.
– Мы здесь работаем, это же кухня, сэр… – не сдавалась Сара.
– И в этом ее прелесть, знаете ли. Это я люблю, к этому привычен с детства.
– Тогда, сэр, сделайте милость, присоединяйтесь. Раз уж вы здесь, могли бы нам помочь.
Миссис Хилл, которая все это время пыталась оправиться от потрясения столь глубокого (гость вторгся в пределы ее кухни и даже сидел сейчас у кухонного очага), что она полностью лишилась дара речи, теперь откашлялась и произнесла:
– Я, пожалуй, принесу репы. Она такая грязная, нужно как следует оттереть землю, прежде чем чистить.
