Власть, злость, желание поделиться собственной болью.
Такое не должно нравиться нормальным девушкам, но я почувствовала легкое головокружение и непроизвольно подалась вперед, готовая насладиться даже таким зверским получением наслаждения.
– М-м-м… – сорвалось с покусанных губ.
Джером на секунду остановился, с удивлением заглянул в мое порозовевшее лицо, вслушался в учащенное дыхание, и на его губах заплясала улыбка победителя. Он вновь поцеловал меня, но в этот раз все кардинальным образом изменилось. Его губы ласкали, руки больше не сжимали мое тело, словно тисками, а мягко гладили по спине и распущенным волосам. Младший наследник престола был нежен и внимателен, насколько мог, и… это мне тоже очень понравилось.
– Я знал! – с трудом отрываясь от моих губ, прошептал парень. – Теперь не отвертишься, Мими, – добавил он с превосходством и решительностью. – Плевать на все. Я решил.
Вздохнув, я подняла голову и посмотрела в до безобразия счастливое лицо.
– Я люблю Джеда.
Когда он уже запомнит, а? Может, пора обзавестись большой табличкой?
– Люби себе на здоровье, – усмехнулся принц Райвиль. – Но вот это… – он наклонился и еще раз поцеловал мои чуть саднящие от боли губы, – доказывает, что меня ты любишь тоже.
Все! Больше молчать я не могла. Говорить, когда тебя настойчиво целуют, – тоже, поэтому, воспользовавшись моментом, когда Джером позволил мне сделать вдох, простонала:
– Клятва…
Парень замер, затем медленно отстранился и посмотрел на меня светло-голубыми глазами.
– Что?
– Все дело в клятве, Джером, – прошептала я, почему-то боясь говорить в полный голос. – Ты приказал мне.
Счастье медленно покинуло лицо принца. Он побледнел, черты лица заострились.
– Я бы никогда так не поступил, – отчеканил Райвиль. – Мне не нужна Ноэми-марионетка, я хочу нормальных чувств с твоей стороны. Ты просто боишься признаться самой себе…
– Это была клятва, – перебила я его. – Вспомни, вчера на вечере… ты сказал: «Хочу, чтобы девушка поцеловала меня не потому, что я обошел ее на полосе препятствий, а потому…»
– …что она действительно хочет этого, – закончил вместо меня Джером.
Быстро облизав горящие от недавнего покушения губы, я осторожно высвободилась из его объятий.
– Мне действительно хочется, чтобы ты меня поцеловал. И мне нравится делать тебя таким счастливым, каким ты был этим утром, – призналась я. – Поэтому и договорилась с ним… – Я кивнула в сторону хранящего молчание Маккалича. – Джер, это…
– Не верю. – В голубых глазах мелькнуло упрямство.
Да что ж такое!
– Клятва не может действовать так, – заявило маменькино высочество, не желавшее смотреть правде в глаза.
– Джер…
В это мгновение послышался стук падающего стула. Мы резко обернулись и увидели стоящего на ногах Маккалича.
– В чем дело? – недовольно поморщился светловолосый принц.
Дерен открыл рот, силясь что-то сказать, но получился лишь сдавленный хрип. Я скептически глянула на Джерома, так чтобы тот почувствовал себя идиотом, но почему-то не подействовало.
Принц Райвиль нахмурил брови, взял мою руку и потянул назад.
– Что-то не так, – сказал он, глядя на Маккалича, напоминающего своей пантомимой выброшенного на берег лосося.
Я хотела было напомнить, что на телохранителя действует приказ «Молчи», но в эту секунду Дерен Маккалич хлопнул в ладони, и неприметное серебряное колечко на его большом пальце блеснуло серым светом. В руках декана появился странного вида клинок. Изогнутый, точно коса, но в то же время с мелкими, как у пилы, зубчиками по краю лезвия.
Такого оружия мне видеть не приходилось. Зато Маккаличу пользоваться этим колюще-режущим чудом было явно не впервой.
– Дерен, стой! – приказал Джером.
Маккалич скривился, словно от безумной боли, его рот открылся, пытаясь снова выдавить какие-то слова, а затем, к полному моему удивлению, ослушался приказа клятвы на крови и сделал шаг. При этом все его тело было каким-то деревянным, тяжелым и неповоротливым, словно он марионетка в руках неумелого кукловода.
– Чего это он?
